Прямее голову! Когда вокруг смятенье ...Нашло ли это отражение в Литературе ?

Весь "Лебединый стан" Марины Цветаевой.

Плохо сильным и богатым,
Тяжко барскому плечу.
А вот я перед солдатом
Светлых глаз не опущу.

Город буйствует и стонет,
В винном облаке — луна.
А меня никто не тронет:
Я надменна и бедна.

Феодосия, конец октября. . .

О, самозванцев жалкие усилья!
Как сон, как снег, как смерть — святыни — всем.
Запрет на Кремль? Запрета нет на крылья!
И потому — запрета нет на Кремль!

Страстной понедельник
1918

Есть в стане моем — офицерская прямость,
Есть в ребрах моих — офицерская честь.
На всякую муку иду не упрямясь:
Терпенье солдатское есть!

Как будто когда-то прикладом и сталью
Мне выправили этот шаг.
Недаром, недаром черкесская талья
И тесный ремённый кушак. . .

Сентябрь 1920

Н. Гумилёв - "Капитаны"

На полярных морях и на южных,
По изгибам зеленых зыбей,
Меж базальтовых скал и жемчужных
Шелестят паруса кораблей.

Быстрокрылых ведут капитаны,
Открыватели новых земель,
Для кого не страшны ураганы,
Кто отведал мальстремы и мель,

Чья не пылью затерянных хартий, —
Солью моря пропитана грудь,
Кто иглой на разорванной карте
Отмечает свой дерзостный путь.

И, взойдя на трепещущий мостик,
Вспоминает покинутый порт,
Отряхая ударами трости
Клочья пены с высоких ботфорт,

Или, бунт на борту обнаружив,
Из-за пояса рвет пистолет,
Так что сыпется золото с кружев,
С розоватых брабантских манжет.

Пусть безумствует море и хлещет,
Гребни волн поднялись в небеса, —
Ни один пред грозой не трепещет,
Ни один не свернет паруса.

Разве трусам даны эти руки,
Этот острый, уверенный взгляд,
Что умеет на вражьи фелуки
Неожиданно бросить фрегат,

Меткой пулей, острогой железной
Настигать исполинских китов
И приметить в ночи многозвездной
Охранительный свет маяков?

Е. Евтушенко
Вам, кто руки не подал Блоку

Вам, кто руки не подал Блоку,

затеяв пакостную склоку

вокруг "Двенадцати", вокруг

певца, презревшего наветы,

вам не отмыть уже навеки

от нерукопожатья - рук.

"Упал! " - заквакало болото,

не видя подвига полета,

когда в такую высоту

взлетел, подъятый страшным взрывом,

больной орел последним взмывом

и надломился на лету.

Не поняли, устроив траур,

весьма попахивавший травлей:

"Продался! Свой среди хамья! -

и добавленьем к чмоку в щеку: -

А я руки не подал Блоку! ",

и гордый писк: "И я! И я! "

Для мелюзги всегда удача

руки надменной неподача

тому, кто выше мелюзги.

Всегда слепцы кричат: "Продался! "

тому, кто вглядом вдаль продрался,

когда не видно им ни зги.

Горели очи, словно раны,

сквозь петербургские бураны,

и сам он был полусожжен,

но и тогда Россию пел он,

когда давил ресницы пепел

от книг, сожженных мятежом.

Художник, в час великой пробы

не опустись до мелкой злобы,

не стань Отечеству чужой.

Да, эмиграция есть драма,

но в жизни нет срамнее срама,

чем эмигрировать душой.

Поэт - политик поневоле.

Он тот, кто подал руку боли,

он тот, кто понял голос голи,

вложив его в свои уста,

и там, где огнь гудит, развихрясь,

где людям видится Антихрист,

он видит все-таки Христа.

И в снах всех угнетенных наций

идут те самые двенадцать,

и кто-то, видимый едва,

и Блок идет в метельной качке,

и на руках - той самой Катьки

простреленная голова.

Эй вы, замкнувшиеся глухо

скопцы и эмигранты духа,

мне, вашим страхам вопреки,

возмездья блоковские снятся.

Когда я напишу "Двенадцать",

не подавайте мне руки!

М. Веллер "Бог войны"

И выше нос расправим плечи! : )

что это?