Определите, пожалуйста, жанр стихотворения, формулу и литературное направление, которому оно принадлежит.

Как неоднократно указывал, часто с горечью, сам Слуцкий, "Лошади в океане" являются его визитной карточкой и наиболее известным стихотворением. Он писал о его создании в "К истории моих стихотворений".Было бы глупо отрицать сказанное Слуцким: и то, что писались стихи летом 1951-го года "в большую жару", что основаны они на рассказе "об американском транспорте с лошадьми, потопленном немцами в Атлантике", что "это почти единственное [его] стихотворение, написанное без знания предмета". Слуцкий называет его "сентиментальным, небрежным стихотворением". Вместе с тем оно является примером того приглушенного, сжатого, лишенного риторики и сентиментализма подхода к поэтическому слову, которое роднит Слуцкого, с одной стороны, с минималистским течением в модернизме, представленном, по крайней мере, в русской поэзии, наиболее ярко акмеистами, а с другой, выражает его библейность, при которой поэзия уже не поэзия, а по сути приподнятая речь. Добавим, что в контексте образов лошадей в русской традиции он идет по стопам, прежде всего, Некрасова и Маяковского. И все же сказанное выше лишь фон.
"Лошади в океане" часть Книги Бытия Слуцкого, и потому лирическое "я" в них отсутствует. Повествование ведет неизвестный наблюдатель, предоставляющий происходящее как данность. "Плыл по океану рыжий остров. / В море в синем остров плыл гнедой" показательный пример применения Слуцким библейского поэтического параллелизма: океан/море, остров/остров, рыжий/гнедой. Последние две строчки – независимый и отдельный комментарий кода, резюмирующий произошедшее, внося в него моральную и эмоциональную перспективу. За отсутствием божества последнюю роль выполняет поэт – " а все-таки мне жаль их... ". Слуцкий ведет речь о трех составных элементах: корабле, океане и лошадях. Каждый из них часть жизни, воплощенной поэтом, – его герои; каждый из них часть его метапоэтической системы – его слова. Переводя "Глорию" на "Славу", он подсказывает, что и русская "Слава" должна быть в свою очередь переведена, расшифрована. И если просто "слава" запомнится легко, то ее метапоэтический смысл потребует разгадки. Простота эстетики Слуцкого, по его собственному определению, "лжива", то есть обманчива, мнима и многослойна.