Как звали того,кто учил учёного ?

Копчёный.

наставник. он был кто угодно у кого угодно у супер героя например античного или у супер ученого философа. назвалось одинаково. ну или как вариант СЕРЖАНТ ХАРТМАН это тоже на века. https://youtu.be/YTlryiCENLY

ой, а не о Гарине ли речь?

Ой, у нас дразнилка была в детстве:
"Не учи ученого, - поешь г-вна печеного"!
Может, г-вноедом его и звали...

Учёный учёных

Лебедь Андреев

Сократ не оставил письменных трудов. Думать и говорить он учил только с помощью устного слова. Благодаря ученикам его имя не забывается третье тысячелетие.

Гениев устного слова несравненно меньше, чем мастеров пера. Мало кому дано воздействовать на слушателей так, чтобы результат воздействия был скорым и несомненным, «видимым». Таким уникальным человеком был Николай Иванович Либан (1910–2007), столетие со дня рождения которого отмечается 15 сентября. Не имея никаких учёных степеней и званий, он почти всю жизнь проработал старшим преподавателем в МГУ, где его учениками стали многие тысячи талантливых филологов, которым теперь от тридцати до девяноста. Хотя курс истории древнерусской литературы у него прослушали практически все филологи-русисты, учившиеся в Московском университете в течение почти шести десятилетий, но большинство и потом шли специально «на Либана» независимо от того, был ли спецкурс или семинар посвящён Чернышевскому, Лескову (собственно, Либан и добился признания его классиком, стал инициатором и главным редактором Полного собрания сочинений Лескова в 30 томах) или Короленко.

Среди этих людей – самые уважаемые ныне учёные, считающие себя обязанными прежде всего Либану. Кто из литературоведов не восхищался работами С.Г. Бочарова? Но когда после кончины Николая Ивановича ему предложили принять участие в написании некролога, он засомневался – нет, не ломался, не ссылался на занятость, на здоровье и возраст (под восемьдесят уже было), а застеснялся, был не уверен, достоин ли он («Это же Либан!!»), готов был написать без подписи и лишь потом дал себя уговорить, потому что и отказывать было неловко.

Н.И. Либан прожил свою долгую жизнь как идеальный русский интеллигент (хотя по матери и французского происхождения): будучи ярчайшей индивидуальностью, посвятил себя тому, чтобы формировать другие индивидуальности – и при этом в огромном для вузовского преподавателя количестве! У него были научные труды, но он не стремился доводить их до печати, говорил, что он не учёный, а педагог. Тем не менее результаты оказались парадоксальными. Среди тысяч и тысяч учеников Либана не оказалось педагогов, которые в этом качестве хоть немного приблизились бы к учителю. Зато выдающихся учёных – сколько угодно.

Когда говорят: «Не учи учёного», «Учёного учить – портить», – имеют в виду сформировавшихся учёных. Но каждый учёный смолоду был учеником и выбирал, на какого учителя ему ориентироваться. Кто ориентировался на Либана, даже занимаясь в семинарах других преподавателей, тот не прогадал. Он прошёл сразу две высшие, нет, наивысшие школы: высочайшей нравственности и высочайшего профессионализма. Н.И. Либан учил будущих учёных, обладавших достойными человеческими качествами.