а куда ВЫ лОжите положительные эмоции? м?

к осени... весне... лету.. зиме. .

и утреннему одиночеству.. .

Как мораль или, вернее, аморальность двадцатого века не старалась
соединить любовь как чувство и любовь как похоть, ей это не удалось и не
удастся, потому что скотское, непристойное, грубое удовольствие мы получаем
только с теми женщинами, которые и сами непристойны или хотя бы вульгарны и
которых мы поэтому любить не можем. Зато с женщинами, которых мы любим, мы
никогда не получаем сильного животного удовлетворения, что, конечно, не
означает, что мы не получаем никакого удовлетворения вообще, но это просто
другое, эмоциональное, можно даже сказать, божественное наслаждение.
Поскольку в этих записках я и так уже перешел все границы, которые мое
армянское чувство пристойности должно было передо мной поставить, то открою и
то, как при первой близости с Кюллике я вообще сумел достичь хоть какого-то
удовлетворения, пусть и показного, а именно — судорожно думая о той самой
московской даме с сильно накрашенными губами, для достижения соответствующих
результатов с которой я, кстати, наоборот представлял Кюллике — такой, какую я
ее видел на экране. Как только я немножко расслабился, в голову мне сразу
полезли совсем другие мысли. Во-первых, меня охватил страх, что Кюллике учует
запахи совсем недавно побывавшей тут москвички. Потом я стал удивляться тому,
как она себя ведет в постели. Генри Миллер (которого я тогда еще не читал,
потому что советская власть считала его для нас не подходящим) пишет, что все
парижские проститутки на любовном ложе немедленно начинают вопить. То ли
армянки в предыдущих жизнях были парижскими жрицами любви, то ли наоборот, но,
по крайней мере, Анаит своей вокальной партией вполне в эту категорию
вписывалась. Кюллике же все то время, пока я добросовестно изображал
удовлетворение, была нема как рыба. Сперва я подумал, что ее смущают тонкие
гостиничные перегородки, но потом в соседнем номере включили радио на такой
громкости, что перекричать его было бы совершенно невозможно, однако Кюллике
только закрыла глаза и тихо сопела. И это не единственное, на основе чего я
осмеливаюсь утверждать: женщина чужой национальности похожа на джунгли, входя
в которые ты никогда не знаешь, что тебя там ожидает. Калле Каспер. Ода утреннему одиночеству, или Жизнь Трдата

Эти дни\ Моя мать\ Вспоминает деревню\ Все чаще… \ На пороге осень. Исикава Такубоку. Перевод Веры Марковой ДЫМ

Рядом с собой!!!

В СВОЙ ДИПЛОМАТ

Себе в душу. И с другими делюсь.