Осуждаема ли любовь к Поэту? (на примере Брик и Маяковского).

В своих воспоминаниях я старался больше говорить о том, что видел и слышал
сам. Встречаясь с Лилей Юрьевной, я не только находился под обаянием ее
натуры. Признания в любви к ней Маяковского-поэта, автора писем,
высказываний, для меня как бы оживали. Годы шли, она становилась все старее,
но меня не покидало чувство: как ощутимо и понятно, что каждое слово в этих
признаниях — сущая правда.
Я видел: Лиля Брик — живая, реальная, непохожа на то, как ее рисовали —
предвзято и карикатурно. Хотелось освободить ее облик от пристрастных
наветов, заданных подозрений.
При этом вовсе не было желания впадать в другую крайность. Добрая
предвзятость — все-таки тоже предвзятость.
Размышляя о тех годах, которые я не застал, я думаю о том, что Маяковскому
было не только радостно и весело со своей музой. Ощущалось противоречие
между ее отношением к нему — человеку и — поэту. В первом случае были
взаимные измены. Но ее внутренняя связь с его поэтическим и человеческим
миром была нерушимой. Скажу больше: в сознании Лили Юрьевны, наверное,
просто не умещалась мысль, что творчество поэта, которое он сам посвятил ей,
— что оно может стать не ее владением. Или — не полным владением. Я могу
только догадываться, каким ударом явились для Лили Брик стихи Маяковского о
любви, посвященные не ей, а Татьяне Яковлевой (“Письмо товарищу Кострову из
Парижа о сущности любви” и “Письмо Татьяне Яковлевой”. 1928. 9, 381, 386).
Немногие женщины, вероятно, смогли бы бросить камень в Лилю Юрьевну за то,
что она, попросту говоря, не захотела “отдать” Маяковского.
Нет, не нужно бросать в нее камень — невольно попадешь в самого поэта. Не
надо причинять ему боль — даже посмертно. Зиновий Паперный. ЕСЛИ Я ЧЕГО НАПИСАЛ... \О Лиле Брик — спутнице жизни и стихов Владимира Маяковского.

Поэт убитый -- горький кол \ Навек вколоченный в планету, \ Все, все открыты рикошету \ И сгинут тайно и легко. Михаил Садовский