Что о лошадях в поэзии и прозе?

Нашёлся человек и написал продолжение к стихотворению Б. Слуцкого.

Я не верю в гибель лошадиную.
Пусть не все! НО! Выжили они!
С дна морского к верху шли акулы
Но хватали слабых лишь одних.
Разливалась кровь по океану
Но вожак упрямо плыл вперёд.
И казалось у него как будто
От копыт шли искры в толщу вод.
Рыжий остров медленно но таял
Уменьшался остров тот гнедой.
Но немного плыть уже осталось
Кони! Кони! Слышите ?! Прибой! !
Вот копыта дна уже коснулись
И вода отхлынула от них.
Вышли на берег измученные кони
Победили смерть свою они.
------------------------------------------------------------------------
Где-то люди есть и есть машины,
Где-то города стоят шумя.
Только здесь на острове всё тихо
Ни людей, ни шума, ни огня.
Только ветер воет здесь тоскливо
Да ещё вдруг топот прозвучит
То табун коней вдоль океана
С бешеною резвостью летит!
автор к сожалению неизвестен.

Цыган
Кони привередливые Владимир Высоцкий
Александр Дюма Три мушкетера лошадь Де Артаньяна
песня Кони в яблоках

Сбросил с воза манатки, повёл в поводу, спаси бог вас, лошадки, что живым иду. Высоцкий

Очень хорошо помню, как в детстве плакала над рассказом "Слепая лошадь" К. Ушинского

" Уседом потом купил себе другую верховую лошадь, и через полгода ему показалось слишком нерасчетливо давать слепой, никуда не годной лошади по три меры овса, и он велел отпускать две. Еще прошло полгода; слепой конь был еще молод, приходилось его кормить долго, и ему стали отпускать по одной мере.
Наконец, и это показалось купцу тяжело, и он велел снять с Догони-Ветра узду и выгнать его за ворота, чтобы не занимал напрасно места в конюшне. Слепого коня работники выпроводили со двора палкой, так как он упирался и не шел.
Бедный слепой Догони-Ветер, не понимая, что с ним делают, не зная и не видя, куда идти, остался стоять за воротами, опустивши голову и печально шевеля ушами. Наступила ночь, пошел снег, спать на камнях было жестко и холодно для бедной слепой лошади. Несколько часов простояла она на одном месте, но наконец голод заставил ее искать пищи. Поднявши голову, нюхая в воздухе, не попадется ли где-нибудь хоть клок соломы со старой, осунувшейся крыши, брела наудачу слепая лошадь и натыкалась беспрестанно то на угол дома, то на забор.
Надобно вам знать, что в Винете, как и во всех старинных славянских городах, не было князя, а жители города управлялись сами собою, собираясь на площадь, когда нужно было решать какие-нибудь важные дела. Такое собрание народа для решения его собственных дел, для суда и расправы, называлось вечем. Посреди Винеты, на площади, где собиралось вече, висел на четырех столбах большой вечевой колокол, по звону которого собирался народ и в который мог звонить каждый, кто считал себя обиженным и требовал от народа суда и защиты. Никто, конечно, не смел звонить в вечевой колокол по пустякам, зная, что за это от народа сильно достанется.
Бродя по площади, слепая, глухая и голодная лошадь случайно набрела на столбы, на которых висел колокол, и, думая, быть может, вытащить из стрехи пучок соломы, схватила зубами за веревку, привязанную к языку колокола, и стала дергать: колокол зазвонил так сильно, что народ, несмотря на то что было еще рано, толпами стал сбегаться на площадь, желая знать, кто так громко требует его суда и защиты. Все в Винете знали Догони-Ветра, знали, что он спас жизнь своему хозяину, знали обещание хозяина - и удивились, увидя посреди площади бедного коня - слепого, голодного, дрожащего от стужи, покрытого снегом.
Скоро объяснилось, в чем дело, и когда народ узнал, что богатый Уседом выгнал из дому слепую лошадь, спасшую ему жизнь, то единодушно решил, что Догони-Ветер имел полное право звонить в вечевой колокол.
Потребовали на площадь неблагодарного купца; и, несмотря на его оправдания, приказали ему содержать лошадь по-прежнему и кормить ее до самой ее смерти. Особый человек приставлен был смотреть за исполнением приговора, а самый приговор был вырезан на камне, поставленном в память этого события на вечевой площади... "

У гуигнгнмов нет письменности, и поэтому все их знания сохраняются
путем предания. Но так как в жизни народа, столь согласного, от природы
расположенного ко всяческой добродетели, управляемого исключительно разумом
и отрезанного от всякого общения с другими нациями, происходит мало
сколько-нибудь важных событий, то его история легко удерживается в памяти,
не обременяя ее. Я уже заметил, что гуигнгнмы не подвержены никаким болезням
и поэтому не нуждаются во врачах; однако у них есть отличные лекарства,
составленные из трав, которыми они лечат случайные ушибы и порезы бабки и
стрелки об острые камни, равно как повреждения и поранения других частей
тела.
Они считают годы и месяцы по обращениям солнца и луны, но у них нет
подразделения времени на недели. Они достаточно хорошо знакомы с движением
этих двух светил и понимают природу затмений; это - предельное достижение их
астрономии.
Зато нужно признать, что в поэзии они превосходят всех остальных
смертных: меткость их сравнений, подробность и точность их описаний
действительно неподражаемы. Стихи их изобилуют обоими качествами, и темой их
является либо возвышенное изображение дружбы и доброжелательства, либо
восхваление победителей на бегах или в других телесных упражнениях.
Постройки их, несмотря на свою большую грубость и незатейливость, не лишены
удобства и отлично приспособлены для защиты от зноя и стужи. У них растет
одно дерево, которое, достигнув сорока лет, делается шатким у корня и
рушится с первой бурей; заострив совершенно прямой ствол этого дерева
отточенным камнем (употребление железа им неизвестно) , гуигнгнмы втыкают
полученные таким образом колья в землю на расстоянии десяти дюймов друг от
друга и переплетают их овсяной соломой или прутьями. Крыша и двери делаются
таким же способом.
Гуигнгнмы пользуются углублением между бабкой и копытом передних ног
так же, как мы пользуемся руками, и проявляют при этом ловкость, которая
сначала казалась мне совершенно невероятной. Я видел, как белая кобыла из
нашего дома вдела таким образом нитку в иголку (которую я дал ей, чтобы
произвести опыт) . Они доят коров, жнут овес и исполняют всю работу, которую
мы делаем руками. При помощи особенного твердого кремня они обтачивают
другие камни и выделывают клинья, топоры и молотки. Орудиями, изготовленными
из этих кремней, они косят также сено и жнут овес, который растет здесь на
полях, как трава. Еху привозят снопы с поля в телегах, а слуги топчут их
ногами в особых крытых помещениях, вымолачивая зерно, которое хранится в
амбарах. Они выделывают грубую глиняную и деревянную посуду и обжигают
первую на солнце.
Если не происходит несчастного случая, гуигнгнмы умирают только от
старости...

Погладь лошадь,
не бойся ее, погладь,
Откинь косматую прядь,
Под гривою почеши,
Тихонечко, не спеши.
Скажи ей доброе слово,
Целуя в бархатный нос,
Скажи, что придешь к ней снова
И будешь скучать до слез.. .
Ей тоже бывает туго
И некому слова сказать,
И лошади хочется друга,
Не бойся ее, погладь.

***

На завтра коневоз уже заказан,
А ты все смотришь на меня в упор.
Давай, хозяин, оборвем все разом.
Не начиная грустный разговор.

Почти семь лет ты согревал мне душу,
Без обещаний, клятв или молитв.
Никто не скажет, что теперь я трушу.
Я не устала от побед и битв.

Делили поровну мы горе, радость, счастье
Победы миг, когда соперник далеко,
Но вдруг все изменилось в одночасье
И рядом быть мне очень нелегко.

Теперь друг друга обвинять негоже
Нам память не для этого дана.
Пускай сейчас все вкривь и вкось, но все же
Мы помним и иные времена.

Как три часа ты в пробках пробирался,
Чтобы меня погладить по щеке.
И в конюховке так смешно ругался,
Что, мол, опилок мало в деннике.

Однажды конюх, Сеня-алкоголик
После кормежки дал попить слегка.
Когда я сутки мучилась от колик,
Ты ночевал у двери денника

Сожми кулак, хозяин, на удачу.
Пускай в нее не верит уж никто.
Не вздумай плакать! Видишь – я не плачу.
И что мне сделать, подскажи мне, что? !

Ну хочешь, я, как кошка, спину выгну
И сделаю пиаффе без удил?
А хочешь – в высоту два метра прыгну.
Хоть я и не могу, ты говорил.

Но ты молчишь, уставившись на стену,
А тренеру сказал, что в эту ночь.
Сломал хлысты и бич через колено.
Как будто это может нам помочь!

Еще твои слова «Продать бы срочно.
Жизнь приложила так, что хоть в петлю. »
Подслушала случайно, не нарочно.
Подслушивать я, в общем, не люблю.

Все, уходи, пока, прощай, до завтра.
Не утешай, я в одиночку погрущу.
И на тебя обижусь так внезапно.
Махну хвостом. Вздохну. И все прощу.

Лошадь и осёл

По рельсам железным, как молньи полёт,
Несутся вагон за вагоном.
Несутся — и воздух наполнен вокруг
И дымом, и свистом, и стоном.

На скотном дворе, у забора осёл
И белая лошадь стояли.
Осёл преспокойно глотал волчецы,
Но лошадь в глубокой печали

На поезд взглянула, и долго потом
В испуге тряслось её тело,
И тяжко вздохнувши, сказала она:
«О, страшное, страшное дело!

Ей-Богу, не будь уж природой самой
Я в белую кожу одета,
Заставила б верно меня поседеть
Картина ужасная эта!

Страшнейшие, злые удары судьбы
Грозят лошадиной породе:
Я лошадь, но в книге грядущих времён
Читаю о нашей невзгоде.

Своей конкуренцией нас, лошадей,
Убьют паровые машины;
Теперь уж все люди начнут прибегать
К услугам железной скотины.

Чуть только поймёт человек, что без нас
Он может легко обходиться —
Прощай, наше сено, прощай, наш овёс!
Придётся нам пищи лишиться!

Душа человека, как камень. Не даст
Он даром и крошечки хлеба…
Увы! из конюшен повыгонят нас,
И мы околеем, о, небо!

Мы красть неспособны, как люди; взаймы,
Как люди, мы брать не умеем,
И льстить мы не можем, как люди и псы.
О, небо! мы все околеем! »

Так лошадь стонала. Осёл, между тем,
Потряхивал тихо ушами
И в самом блаженном покое души
Себя угощал волчецами.

Окочнив, он хвост облизал языком
И молвил с спокойною миной:
«Ломать не хочу головы я над тем,
Что будет с породой ослиной.

Я знаю, что вам, горделивым коням,
Придётся покончить ужасно;
Для нас же, смиренных и тихих ослов,
На свете вполне безопасно.

Каких бы мудрёных хитрейших машин
Ни выдумал ум человека,
Всё будут в довольствии жить на земле
Ослы до окончания века.

Судьба никогда не покинет ослов:
Свой долг сознавая душевно,
Они, как отцы их и деды, бредут
На мельничный двор ежедневно.

Работает мельник, стучит колесо,
Мукою мешки насыпают,
Тащу их я к хлебнику, хлебник печёт,
А люди потом пожирают.

Издревле для мира сей путь круговой
Навек начертала природа,
И вечно на этой земле не умрёт
Ослиная наша порода» .

Мораль.
Век рыцарей в могилу схоронен,
И гордый конь на голод обречён;
Осёл же будет неизменно
Всегда иметь овёс и сено.

"Холостомер" Толстого
«Хорошее отношение к лошадям» Маяковский

Я скачу, но я скачу иначе
По камням, по лужам, по росе,
Говорят, он иноходью скачет
Это значит иначе, чем все.

Но наездник мой всегда на мне,
Стременами лупит мне под дых.
Я согласен бегать в табуне,
Но не под седлом и без узды!

Если не свободен нож от ножен,
Он опасен меньше, чем игла,
Вот и я подсёдлан и стреножен,
Рот мой разрывают удила.

Мне набили раны на спине,
Я дрожу боками у воды,
Я согласен бегать в табуне,
Но не под седлом и без узды!

Мне сегодня предстоит бороться.
Скачки! Я сегодня фаворит.
Знаю, ставят все на иноходца,
Но не я, жокей на мне хрипит.

Он вонзает шпоры в рёбра мне,
Зубоскалят первые ряды,
Ах, как бы я бегал в табуне,
Но не под седлом и без узды!

Пляшут, пляшут скакуны на старте,
Друг на друга злобу затая,
В исступлении, в бешенстве, в азарте,
И роняют пену, как и я.

Мой наездник у трибун в цене -
Крупный мастер верховой езды.
Ах, как бы я бегал в табуне,
Но не под седлом и без узды!

Нет, не будут золотыми горы,
Я последним цель пересеку,
Я ему припомню эти шпоры,
Засбою, отстану на скаку!

Колокол! Жокей мой на коне,
Он смеётся в предвкушении мзды.
Ах, как бы я бегал в табуне,
Но не под седлом и без узды!

Что со мной, что делаю, как смею?
Потакаю своему врагу.
Я собою просто не владею -
Я прийти не первым не могу!

Что же делать? Остаётся мне
Вышвырнуть жокея моего
И бежать, как будто в табуне
Под седлом в узде - но без него!

Я пришёл, а он в хвосте плетётся
По камням, по лужам, по росе.
Я впервые не был иноходцем -
Я стремился выиграть, как все!

(песня В. Высоцкого)

http://www.youtube.com/watch?v=KXg3csrVzWs

Текст песни Александр Малинин - Белый конь
Я хотел въехать в город на белом коне
Да хозяйка корчмы улыбнулася мне
На мосту видно мельник взгляд бросил косой
И остался я на ночь с хозяйкою той

Конь уснувший в путь просился скорей
Но не слышат влюбленные лучших друзей
Я всю ночь до утра в той корчме пировал
А на привязи конь обо мне тосковал

Белый конь, белый конь я тебя потерял
Белый конь от меня по степи ускакал
Белый конь, белый конь потерял я коня
Только снег, белый снег, укрывает меня

Я на утро проснулся с хмельной головой
Я понять не могу, что же стало со мной
Где хозяйка моя, что всю ночь обнимал
В чистом поле один на снегу я лежал

Где же белый мой конь, где с косою сума
Было лето вчера, а сегодня зима

Я хотел въехать в город на белом коне
Да хозяйка корчмы улыбнулася мне

Белый конь, белый конь я тебя потерял
Белый конь от меня по степи ускакал
Белый конь, белый конь потерял я коня
Только снег, белый снег, укрывает меня

http://www.youtube.com/watch?v=XejuqTckwsA

Мария Семенова

Четыре копыта, облезлая шкура…
По грязной дороге плетётся понуро
Забывшая думать о чём-то хорошем,
Давно ко всему безразличная лошадь.
Она родилась жеребёнком беспечным,
Но скоро хомут опустился на плечи,
И кнут над спиной заметался со свистом…
Забылась лужайка в ромашках душистых,
Забылось дыхание матери рыжей…
Лишь месят копыта дорожную жижу,
И только сгибается всё тяжелее
Когда-то красивая, гордая шея.
Четыре копыта, торчащие рёбра…
Скупится на ласку хозяин недобрый.
А жизнь повернуться могла по-другому —
Ведь где-то сверкают огни ипподрома,
Там тоже есть место обидам и бедам,
Но мчатся по гулкой дорожке к победам
Могучие кони, крылатые кони…
И кутают их золотые попоны.
Им, лучшим, награды и слава — но кто-то
Всегда занимается чёрной работой.
Чтоб им предаваться волшебному бегу,
Тебя спозаранку впрягают в телегу,
И если до срока работа состарит —
Другого коня подберут на базаре.
Четыре копыта, клокастая грива…
А время обманчиво-неторопливо,
И сбросишь, достигнув однажды предела,
Как старую шерсть, отболевшее тело.
Ругаясь, хомут рассупонит возница…
Но ты не услышишь. Ты будешь резвиться
В лугах, вознесённых над морем и сушей,
Где ждут воплощения вечные души.
Опять жеребёнком промчишься по полю,
Неся не людьми возвращённую волю —
Большие глаза и пушистая чёлка,
Четыре копытца и хвостик-метёлка.. .

---------------------------------------------

Слепая лошадь Ушинского. Когда-то была моим любимым рассказом...