Обломов Опишите каким был Обломов в конце романа, изменился ли у него стиль и ритм жизни, каким он стал человеком?

Переезд с дачи на Выборгскую сторону в квартиру к вдове Пшеницыной приближает Обломова к Обломовке и, напротив, удаляет его от большой жизни, жизни деятельной, хлопотливой, жизни, которая рисуется в воображении Ольги Ильинской, вознамерившейся по просьбе Штольца спасти Обломова от лени, апатии и гибели. Большой мир, необозримые пространства, куда звал Обломова Штольц, приглашая его ехать вслед за ним в Англию, потом в Париж, ведь сам Штольц по делам ездит по всей Европе, в том числе бывает и в Бельгии, - этот большой мир не для Обломова.

Квартира на Выборгской стороне- та же Обломовка, по словам Обломова.

"Илья Ильич встанет утром часов в девять, иногда увидит сквозь решетку забора мелькнувший бумажный пакет под мышкой уходящего в должность братца, потом примется за кофе. Кофе все такой же славный, сливки густые, булки сдобные, рассыпчатые. Потом он примется за сигару и слушает внимательно, как тяжело кудахтает наседка, как пищат цыплята, как трещат канарейки и чижи. Он не велел убирать их. "Деревню напоминают, Обломовку", - сказал он. Потом сядет дочитывать начатые на даче книги, иногда приляжет небрежно с книгой на диван и читает. Тишина идеальная: пройдет разве солдат какой-нибудь по улице или кучка мужиков, с топорами за поясом. Редко-редко заберется в глушь разносчик и, остановясь перед решетчатым забором, с полчаса горланит: "Яблоки, арбузы астраханские" - так, что нехотя купишь что-нибудь".

Обломов делает свой выбор: он остается в халате, с вдовой Пшеницыной, с
Обломовкой в душе. Пространство квартиры сразу же меняется. Если сначала
Обломов имел отдельный стол и отдельную кухню в квартире Пшеницыной, а
она лишь в силу своей любви к нему заботилась о его кушаньях, после разрыва
с Ольгой "Обломов, видя участие хозяйки в его делах, предложил однажды ей, в
виде шутки, взять все заботы о его продовольствии на себя и избавить его от
всяких хлопот... Но на другой день из кухни Обломова все было перетаскано на
кухню Пшеницыной; серебро его и посуда поступили в ее буфет .
Все пошло на большую ногу; закупка сахару, чаю, провизии, соленье огурцов, моченье яблок и вишен, варенье – все приняло обширные размеры . В Агафье Матвеевне, в ее вечно движущихся локтях, в заботливо останавливающихся на всем глазах, в вечном хождении из шкафа в кухню, из кухни в кладовую, оттуда в погреб,
во всезнании всех домашних и хозяйственных удобств воплощался идеал того необозримого, как океан, и ненарушимого покоя жизни, картина которого неизгладимо легла на Обломова душу в детстве, под отеческой кровлей".

Последняя попытка Штольца вырвать Обломова из его добровольного заточения,
с квартиры на Выборгской стороне, не увенчалась успехом: Обломов, разбитый апоплексическим ударом, отказывается поселяться рядом со Штольцами, решивших
в очередной раз его спасти. Единственное оставшееся "большое" пространство – это дорожка, протоптанная Агафьей Матвеевной от забора до крыльца, по которой
Обломов должен ходить в сопровождении сына вдовы перед обедом, чтобы чуть-чуть разогнать кровь.

Няня у Обломова была старенькая, поэтому
плохо видела и когда пацанчег этот безобразил, то она не могла понять: кто ето
там так шумит, как паровоз. И бежала на вокзал встречать егоных родителей,
которые работали дворниками в Москве за 2 копейки в день, а спали дома во
Владимире. Прибегала туда, а паравоза-то нет, вот оказия! И тогда она лупила
Обломчика, как "сидорову козу", что у того искры сыпались из зенок прямо
на пол и коту на рыло. . И тогда молодой Обломов решил сбежать из дома в Киев,
где на базаре продавали сало. Он его шибко хотел, потому как всегда был
голодным. А денег то нет и он остался дома довоспитываться, может чё и выйдет.
Но ничё не вышло и его няня стала драть ремнём.  
Вот так и вырос этот мальчег в большого дядю и стал Обломовым. В школе
его стали изучать и родилось такое изречение, называемое Обломовщиной. Типа,
недовоспитали.