Что есть про Новый год в поэзии и прозе?

Мой календарь полу-опалый пунцовой цифрою зацвел; на стекла пальмы и опалы мороз колдующий навел. Перистым вылился узором, лучистой выгнулся дугой, и мандаринами и бором в гостиной пахнет голубой. (В. Набоков)


Год уходит. Не принес он нам новых эпох, Не принес нам прорывов глобальных, Но по-своему был он неплох, И прощаться немного печально. И, его провожая сейчас, Вспоминая о прожитом годе, Вывод сделаем: жаль, что от нас Он - к нему мы привыкли - уходит. Но одно можно точно сказать: Если б старый остался, то разве Мы могли б с вами новый встречать? А без встречи какой это праздник? ! Должен новому старый всегда Передать в нужный час эстафету. Радость нам приносил иногда. Старый год-и спасибо на этом!

С НОВЫМ ГОДОМ!

И. Бунин

Ночь прошла за шумной встречей года…
Сколько сладкой муки! Сколько раз
Я ловил, сквозь блеск огней и говор,
Быстрый взгляд твоих влюбленных глаз!
Вышли мы, когда уже светало
И в церквах затеплились огни…
О, как мы любили! Как томились!
Но и здесь мы были не одни.
Молча шла ты об руку со мною
По средине улиц. Городок
Точно вымер. Мягко веял влажный
Тающего снега холодок…
По подъезд уж близок. Вот и двери…
О, прощальный милый взгляд! «Хоть раз,
Только раз прильнуть к тебе всем сердцем
В этот ранний, в этот сладкий час! »
Но сестра стоит, глядит бесстрастно.
«Доброй ночи! » Сдержанный поклон,
Стук дверей — и я один. Молчанье,
Бледный сумрак, предрассветный звон…

"
Днем чистились, брились и мылись.
А вечером была для всех елка, и все дружно встречали Новый год.
Когда был накрыт стол, потушили лампу и зажгли свечи. Но так как, кроме
Чука с Геком, остальные все были взрослые, то они, конечно, не знали, что
теперь нужно делать.
Хорошо, что у одного человека был баян и он заиграл веселый танец.
Тогда все повскакали, и всем захотелось танцевать. И все танцевали очень
прекрасно, особенно когда приглашали на танец маму.
А отец танцевать не умел. Он был очень сильный, добродушный, и когда он
без всяких танцев просто шагал по полу, то и то в шкафу звенела вся посуда.
Он посадил себе Чука с Геком на колени, и они громко хлопали всем в
ладоши.
Потом танец окончился, и люди попросили, чтобы Гек спел песню. Гек не
стал ломаться. Он и сам знал, что умеет петь песни, и гордился этим.
Баянист подыгрывал, а он им спел песню. Какую - я уже сейчас не помню.
Помню, что это была очень хорошая песня, потому что все люди, слушая ее,
замолкли и притихли. И когда Гек останавливался, чтобы перевести дух, то
было слышно, как потрескивали свечи и гудел за окном ветер.
А когда Гек окончил петь, то все зашумели, закричали, подхватили Гека
на руки и стали его подкидывать. Но мать тотчас же отняла у них Гека, потому
что она испугалась, как бы сгоряча его не стукнули о деревянный потолок.
- Теперь садитесь, - взглянув на часы, сказал отец. - Сейчас начнется
самое главное.
Он пошел и включил радиоприемник. Все сели и замолчали. Сначала было
тихо. Но вот раздался шум, гул, гудки. Потом что-то стукнуло, зашипело, и
откуда-то издалека донесся мелодичный звон.
Большие и маленькие колокола звонили так:

Тир-лиль-лили-дон!
Тир-лиль-лили-дон!

Чук с Геком переглянулись. Они гадали, что это. Это в далекой-далекой
Москве, под красной звездой, на Спасской башне звонили золотые кремлевские
часы.
И этот звон - перед Новым годом - сейчас слушали люди и в городах, и в
горах, в степях, в тайге, на синем море.
И, конечно, задумчивый командир бронепоезда, тот, что неутомимо ждал
приказа от Ворошилова, чтобы открыть против врагов бой, слышал этот звон
тоже.
И тогда все люди встали, поздравили друг друга с Новым годом и пожелали
всем счастья. " (А. Гайдар "Чук и Гек")

...Чинно-мирно отпраздновали наступление Нового года: в кругу близких друзей и их изрядно размалеванных жен, с кроликом по-королевски под Далиду и Пресли, с поцелуем под елкой. Больше, собственно, добавить нечего.

Настоящая жизнь началась со следующего дня.

Наш герой не любил новогоднего праздника. С самого утра 1 января, приходя в себя после ночных возлияний и глядя, как сквозь занавески в спальню просачивается грязноватый свет, он чувствовал в атмосфере нечто тревожное, искушающее, какую-то неясную, но весьма ощутимую угрозу. Не дожидаясь, пока им овладеет тоска, он вставал и одевался. Жена спала, улыбаясь во сне и сжав кулачки, как дети, которых, возможно, она однажды понесет. Габриель подметил, что она не так любила сами праздники, как воспоминания о них. Чем дальше был праздник, тем больше ей представлялось, что она была счастлива на нем. Он целовал ее в лоб и отправлялся бродить по городу до самого вечера. Возвращаясь, он заставал ее за обжигающим чаем. Это был ее новогодний ритуал. Он изнурял себя прогулкой, она с пробуждения до отхода ко сну пила чай. У каждого был свой способ сопротивляться первоянварскому выпадению из размеренной жизни.

Было ли это плодом его больного воображения, но в то утро 1 января 1965 года Париж показался ему то ли портом, то ли вокзалом. Тротуары превратились в платформы и причалы, а прохожие — в путешественников, готовящихся к дальнему плаванию.. .
...Габриелю вдруг открылась польза сочельников: напиваются вовсе не для того, чтобы отпраздновать наступление Нового года, а чтобы заглушить в душе дурные голоса, нашептывающие одно и то же: а что, если воспользоваться этим днем и все изменить?

Первый день Нового года губителен для морали. Папе Римскому стоит заняться этим вопросом, реформировать календарь, упразднить месяцы и года. Оставить следует лишь дни. От этого выиграет семья... (Эрик Орсенна)

Предновогодняя уборка,
И вечер с множеством затей,

И обязательная ёлка

В домах, где даже нет детей,

И я сочувствую сегодня

Друзьям, обиженным судьбой, -

Всем тем, кто в вечер новогодний

Не видит ёлки пред собой.

...Вокруг свечи сияет венчик.

И тишина. И сладко всем.

А Старый год всё меньше, меньше. . .

И вот уж нет его совсем.

И мы волненье ощущаем,

У года стоя на краю,

Хотя который год встречаем

Мы Новый Год за жизнь свою.

Сухим снежком, морозцем вея,

Он к нам на празднество идёт.

Но с каждым годом всё новее,

Наш Добрый Гость, Наш Новый Год.

(К. Ваншенкин)

***