Пожалуйста, помогите выбрать какой-нибудь стих о войне Что бы красивый был и без слез читать невозможно!) Очень срочно)

Роберт Рождественский "Баллада о красках".

Мой товарищ, в смертельной агонии,
не зови понапрасну друзей.
Дай-ка лучше согрею ладони я
над дымящейся кровью твоей.
Ты не плачь, не стони, ты не маленький,
ты не ранен, ты просто убит.
Дай на память сниму с тебя валенки,
нам еще наступать предстоит.

Юлия Друнина

ЗИНКА
Памяти однополчанки —
Героя Советского Союза
Зины Самсоновой

1

Мы легли у разбитой ели.
Ждем, когда же начнет светлеть.
Под шинелью вдвоем теплее
На продрогшей, гнилой земле.

- Знаешь, Юлька, я - против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Дома, в яблочном захолустье,
Мама, мамка моя живет.
У тебя есть друзья, любимый,
У меня - лишь она одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.

Старой кажется: каждый кустик
Беспокойную дочку ждет...
Знаешь, Юлька, я - против грусти,
Но сегодня она не в счет.

Отогрелись мы еле-еле.
Вдруг приказ: "Выступать вперед! "
Снова рядом, в сырой шинели
Светлокосый солдат идет.

2

С каждым днем становилось горше.
Шли без митингов и знамен.
В окруженье попал под Оршей
Наш потрепанный батальон.

Зинка нас повела в атаку.
Мы пробились по черной ржи,
По воронкам и буеракам
Через смертные рубежи.

Мы не ждали посмертной славы. -
Мы хотели со славой жить.
...Почему же в бинтах кровавых
Светлокосый солдат лежит?

Ее тело своей шинелью
Укрывала я, зубы сжав...
Белорусские ветры пели
О рязанских глухих садах.

3

- Знаешь, Зинка, я против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Где-то, в яблочном захолустье,
Мама, мамка твоя живет.

У меня есть друзья, любимый,
У нее ты была одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом стоит весна.

И старушка в цветастом платье
У иконы свечу зажгла.
...Я не знаю, как написать ей,
Чтоб тебя она не ждала?!
1944

Константин Симонов

Майор привез мальчишку на лафете.
Погибла мать. Сын не простился с ней.
За десять лет на том и этом свете
Ему зачтутся эти десять дней.

Его везли из крепости, из Бреста.
Был исцарапан пулями лафет.
Отцу казалось, что надежней места
Отныне в мире для ребенка нет.

Отец был ранен, и разбита пушка.
Привязанный к щиту, чтоб не упал,
Прижав к груди заснувшую игрушку,
Седой мальчишка на лафете спал.

Мы шли ему навстречу из России.
Проснувшись, он махал войскам рукой...
Ты говоришь, что есть еще другие,
Что я там был и мне пора домой...

Ты это горе знаешь понаслышке,
А нам оно оборвало сердца.
Кто раз увидел этого мальчишку,
Домой прийти не сможет до конца.

Я должен видеть теми же глазами,
Которыми я плакал там, в пыли,
Как тот мальчишка возвратится с нами
И поцелует горсть своей земли.

За все, чем мы с тобою дорожили,
Призвал нас к бою воинский закон.
Теперь мой дом не там, где прежде жили,
А там, где отнят у мальчишки он.

Если нужно выбрать, то покажите, из чего выбирать. А если нужно найти, то так и пишите.

Д. Самойлов - "Сороковые".
К. Симонов: "Жди меня", "Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины... "

Н. Некрасов

Внимая ужасам войны,
При каждой новой жертве боя
Мне жаль не друга, не жены,
Мне жаль не самого героя…
Увы! утешится жена,
И друга лучший друг забудет;
Но где-то есть душа одна —
Она до гроба помнить будет!
Средь лицемерных наших дел
И всякой пошлости и прозы
Одни я в мир подсмотрел
Святые, искренние слезы —
То слезы бедных матерей!
Им не забыть своих детей,
Погибших на кровавой ниве,
Как не поднять плакучей иве
Своих поникнувших ветвей…
**********************
Его зарыли в шар земной

Сергей Орлов

Его зарыли в шар земной,
А был он лишь солдат,
Всего, друзья, солдат простой,
Без званий и наград.
Ему как мавзолей земля -
На миллион веков,
И Млечные Пути пылят
Вокруг него с боков.
На рыжих скатах тучи спят,
Метелицы метут,
Грома тяжелые гремят,
Ветра разбег берут.
Давным-давно окончен бой...
Руками всех друзей
Положен парень в шар земной,
Как будто в мавзолей...
*********************
Летела с фронта похоронка

Летела с фронта похоронка
На молодого пацана,
А он живой лежал в воронке…
Ах, как безжалостна война!

И проходили мимо танки…
Чужая речь… а он лежал,
И вспоминал сестру и мамку,
Лежал и тихо умирал.

Пробита грудь была навылет,
И кровь стекала в черный снег,
А он, глазами голубыми,
Встречал последний свой рассвет.

Нет, он не плакал, улыбался,
И вспоминал родимый дом,
И пересилив боль поднялся,
И, автомат подняв с трудом,

Он в перекошенные лица
Горячий выплеснул свинец,
Приблизив этим на минуту
Войны, безжалостной, конец.
Летела с фронта похоронка,
Уже стучался почтальон,
Солдат, глаза закрыв в воронке,
На миг опередил её.

Степан Кадашников
********************
Партизанке Тане
Агния Львовна Барто
Избивали фашисты и мучали,
Выгоняли босой на мороз.
Были руки веревками скручены,
Пять часов продолжался допрос.
На лице твоем шрамы и ссадины,
Но молчанье ответом врагу...
Деревянный помост с перекладиной,
Ты босая стоишь на снегу.
Нет, не плачут седые колхозники,
Утирая руками глаза,—
Это просто с мороза, на воздухе
Стариков прошибает слеза.
Юный голос звучит над пожарищем,
Над молчаньем морозного дня:
— Умирать мне не страшно, товарищи,
Мой народ отомстит за меня!
Юный голос звучит над пожарищем:
— Умирать мне не страшно товарищи.

КУКЛА
Много нынче в памяти потухло,
а живёт безделица, пустяк:
девочкой потерянная кукла
на железных скрещенных путях.
Над платформой пар от паровоза
низко плыл, в равнину уходя…
Тёплый дождь шушукался в берёзах,
но никто не замечал дождя.
Эшелоны шли тогда к востоку.
Молча шли, без света и воды,
полные внезапной и жестокой,
горькой человеческой беды.
Девочка кричала, и просила,
и рвалась из материнских рук, --
показалась ей такой красивой
и желанной эта кукла вдруг.
Но никто не подал ей игрушки,
и толпа, к посадке торопясь,
куклу затоптала у теплушки
в жидкую струящуюся грязь.
Маленькая смерти не поверит,
и разлуки не поймёт она…
Так хоть этой крохотной потерей
дотянулась до неё война.
Некуда от странной мысли деться:
это не игрушка, не пустяк, --
это, может быть, обломок детства
на железных скрещенных путях.
В. Тушнова
* * *
Я только раз видала рукопашный,
Раз - наяву. И тысячу - во сне...
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.
Ю. Друнина

РАССТРЕЛЯННЫМ ДЕТЯМ.

«Сегодня утром был ликвидирован
детский дом «Колони анфан» в Изье-Эне.»
(из документов Нюрнбергского процесса).

Жан-мари, Мария, Марта…
Как печальны имена.
Жан-Мари, Мария, Марта,
кем вы стали для меня?
Жан-Мари, Мария, Марта,
скрыло время жизнь и свет.
Имена – Мария, Марта,
Жан-Мари… Вас больше нет!
Жан-Мари, Мария, Марта,
вскрикнуть не позволит смерть!
Автоматы, автоматы…
Больно. Больно. Холод. Смерть.

Фотография троится.
Жан-Мари, так не случится –
снова смерть не повторится,
не обезобразит лица
автомата резкий треск,
и не охнет сонный лес!
Ах, Мария, Маша, Маша,
Марта, Катерина, Паша,
выраженье ваших глаз
так спокойно, словно чаша
смерти не коснулась вас.

Жан-Мари, Мария, Марта,
а непрожитая жизнь –
невозвратна, неоплатна.
Смерть под дулом автомата,
под прицельным смертным криком —
небо, поле, няня, Мика,
Жан-Мари… И повилика
Наклонилась. Поклонись!

Только та, что рядом с вами,
ей бы тоже жить да жить,
только та – всё понимала,
крепко-крепко обнимала,
быстро-быстро говорила
вам, чтоб только говорить:
«Жан-Мари, Мария, Марта,
дети, что вы? Всё прекрасно!
И не плачьте и не бойтесь.
Стойте прямо, гордо стойте,
так, как ласточка в полёте
замирает в тишине,
тихо, дети,
верьте мне!»

Только детские ключицы
выпирали из темницы
тела хрупкого
и стоны губ не тронули немых…
Лес навеки содрогнулся
и проснулся, и проснулся
от предзимней сладкой спячки,
содрогнулся и затих
в скорби вечной,
в скорби страшной
и глаза зажмурил крепко,
чтоб не рухнуть, видя их…

Жан- Мари, Мария, Марта,
если кану безвозвратно,
если кану без следа,
памятью о вашей боли
всколыхнётся сине море,
чёрно-синяя вода.
И застынет навсегда,
словно горе, горе, горе,
человеческое море!..
Только жизнь не повторится.
Явь страшнее, горше сна!
Словно смерть, висит таблица,
На таблице – имена:
Жан-Мари, Мария, Марта…

Елена Ананьева.

Здесь большая подборка, посмотрите: http://materinstvo.ru/art/stihi-o-voine-i-pobede