Сновидения. Что есть о снах в поэзии и прозе?

У Нодара Думбадзе в романе "Закон вечности" - удивительные сны. Я думаю, он описал свои, когда два раза после инфарктов находился в коме

Застонал я от сна дурного
И проснулся, тяжко скорбя.
Снилось мне, что ты любишь другого,
И что он обидел тебя
.Н. Гумилев

А. Островский "За чем пойдешь, то и найдешь" (Женитьба Бальзаминова")
....
Бальзаминова. Ты, Матрена, умеешь сны разбирать?
Матрена. Да что их разбирать-то! Мало ли что снится!
Бальзаминова. Конечно, не всякий сон к чему-нибудь; бывают сны и пустые, так, к погоде. А вот ты заметь, коли чему быть, так непременно прежде сон увидишь.
Матрена. Да чему быть-то! Быть-то нечему!
Бальзаминова. Разные перевороты могут быть с человеком: один из богатства в бедность приходит, а другой из бедности в богатство.
Матрена. Не видать что-то этих переворотов-то: богатый богатым так и живет, а бедный, как ни переворачивай его, все бедный.
Бальзаминова. Как ты глупо рассуждаешь! Разве не бывает, что на дороге находят значительные суммы? Ну вот Миша жениться может на богатой: вот богат и будет.
Матрена. Оно точно, что говорить! Чем черт не шутит! Только уж на редкость это дело будет, как наш да на богатой женится!
Бальзаминова. Разумеется, на редкость. А все-таки может случиться; такие ли еще дела бывают.
Матрена. Что говорить! Всяко случается. На грех-то, говорят, и из палки выстрелишь.
Бальзаминова. Ну вот видишь ли! Значит, что ж мудреного, что Миша женится на богатой? Вот в этаком-то случае сон-то и много значит, когда ждешь-то чего-нибудь. Такой уж я, Матрена, сон видела, такой странный, что и не знаю, чему приписать! Вижу: будто я на гулянье, что ли, только народу, народу видимо-невидимо.
Матрена. Это к снегу, говорят.
Бальзаминова. К какому же снегу! Что ты, в уме ли! В августе-то месяце!
Матрена. Ну, так к дождю.
Бальзаминова. Да и не к дождю.
Матрена. Ну, а коли не к дождю, уж я больше не умею сказать, к чему это.
Бальзаминова. Не умеешь, так и молчи, а то ты только перебиваешь. Я уж и так половину перезабыла; уж очень много со мной во сне приключениев-то было. Только тут ли, после ли, вдруг я вижу корабль. Или нет, корабль после.
Матрена. Уплывет что-нибудь.
Бальзаминова. Погоди! Сначала я вижу мост, и на мосту сидят всё бабы с грибами и с ягодами...
Матрена. Мост -- это с квартиры съезжать на другую.
Бальзаминова. Постой, не перебивай ты меня! Только за мостом -- вот чудеса-то! --будто Китай. И Китай этот не земля, не город, а будто дом такой хороший, и написано на нем: "Китай". Только из этого Китая выходят не китайцы и не китайки, а выходит Миша и говорит: "Маменька, подите сюда, в Китай! " Вот будто я сбираюсь к нему идти, а народ сзади меня кричит: "Не ходи к нему, он обманывает: Китай не там, Китай на нашей стороне". Я обернулась назад, вижу, что Китай на нашей стороне, точно такой же, да еще не один. А Миша будто такой веселый, пляшет и поет: "Я поеду во Китай-город гулять! "
Матрена. Ну уж это, вот режь ты меня сейчас на части, ни за что не пойму, к чему приписать!
....

Шекспир Сон в летнюю ночь

В сон мне - желтые огни,
И хриплю во сне я:
- Повремени, повремени, -
Утро мудренее!

Но и утром всё не так,
Нет того веселья:
Или куришь натощак,
Или пьешь с похмелья.

В кабаках - зеленый штоф,
Белые салфетки.
Рай для нищих и шутов,
Мне ж - как птице в клетке!

В церкви смрад и полумрак,
Дьяки курят ладан.
Нет! И в церкви все не так,
Все не так, как надо.

Я - на гору впопыхах,
Чтоб чего не вышло.
А на горе стоит ольха,
А под горою вишня.

Хоть бы склон увить плющом,
Мне б и то отрада,
Хоть бы что-нибудь еще.
Все не так, как надо!

Я тогда по полю, вдоль реки.
Света - тьма, нет бога!
А в чистом поле васильки,
Дальняя дорога.

Вдоль дороги - лес густой
С Бабами-Ягами,
А в конце дороги той -
Плаха с топорами.

Где-то кони пляшут в такт,
Нехотя и плавно.
Вдоль дороги все не так,
А в конце - подавно.

И ни церковь, ни кабак -
Ничего не свято!
Нет, ребята, все не так,
Все не так, ребята!

Высоцкий

Ф. М. Достоевский.
"Сон смешного человека"

"...Я сказал, что заснул незаметно и даже как бы продолжая рассуждать о тех
же материях. Вдруг приснилось мне, что я беру револьвер и, сидя, наставляю
его прямо в сердце -- в сердце, а не в голову; я же положил прежде
непременно застрелиться в голову и именно в правый висок. Наставив в грудь,
я подождал секунду или две, и свечка моя, стол и стена передо мною вдруг
задвигались и заколыхались. Я поскорее выстрелил.
Во сне вы падаете иногда с высоты, или режут вас, или бьют, но вы
никогда не чувствуете боли, кроме разве если сами как-нибудь действительно
ушибетесь в кровати, тут вы почувствуете боль и всегда почти от боли
проснетесь. Так и во сне моем: боли я не почувствовал, но мне представилось,
что с выстрелом моим все во мне сотряслось и все вдруг потухло, и стало
кругом меня ужасно черно. Я как будто ослеп и онемел, и вот я лежу на чем-то
твердом, протянутый, навзничь, ничего не вижу и не могу сделать ни малейшего
движения. Кругом ходят и кричат, басит капитан, визжит хозяйка, --и вдруг
опять перерыв, и вот уже меня несут в закрытом гробе. И я чувствую, как
колыхается гроб, и рассуждаю об этом, и вдруг меня в первый раз поражает
идея, что ведь я умер, совсем умер, знаю это и не сомневаюсь, не вижу и не
движусь, а между тем чувствую и рассуждаю. Но я скоро мирюсь с этим и, по
обыкновению, как во сне, принимаю действительность без спору.
И вот меня зарывают в землю. Все уходят, я один, совершенно один. Я не
движусь. Всегда, когда я прежде наяву представлял себе, как меня похоронят в
могиле, то собственно с могилой соединял лишь одно ощущение сырости и
холода. Так и теперь я почувствовал, что мне очень холодно, особенно концам
пальцев на ногах, но больше ничего не почувствовал.
Я лежал и, странно, --ничего не ждал, без спору принимая, что мертвому
ждать нечего. Но было сыро. Не знаю, сколько прошло времени, --час или
несколько дней, или много дней. Но вот вдруг на левый закрытый глаз мой
упала просочившаяся через крышу гроба капля воды, за ней через минуту
другая, затем через минуту третья, и так далее, и так далее, все через
минуту. Глубокое негодование загорелось вдруг в сердце моем, и вдруг я
почувствовал в нем физическую боль: "Это рана моя, --подумал я, --это
выстрел, там пуля... " А капля все капала, каждую минуту и прямо на закрытый
мой глаз. И я вдруг воззвал, не голосом, ибо был недвижим, но всем существом
моим к властителю всего того, что совершалось со мною:
-- Кто бы ты ни был, но если ты есть и если существует что-нибудь
разумнее того, что теперь совершается, то дозволь ему быть и здесь. Если же
ты мстишь мне за неразумное самоубийство мое -- безобразием и нелепостью
дальнейшего бытия, то знай, что никогда и никакому мучению, какое бы ни
постигло меня, не сравниться с тем презрением, которое я буду молча ощущать,
хотя бы в продолжение миллионов лет мученичества!..
Я воззвал и смолк.... "

Соленые брызги блестят на заборе.
Калитка уже на запоре
И море,
Дымясь, и вздымаясь, и дамбы долбя,
Соленое солнце всосало в себя.
Любимая, спи. Мою душу не мучай.
Уже засыпают и горы, и степь.
И пес наш хромучий, лохмато дремучий,
Ложится и лижет соленую цепь.
И море всем топотом,
и ветки всем ропотом,
И все своим опытом
пес на цепи,
А я тебе шепотом,
потом полушепотом,
Потом уже молча,
любимая, спи.
Любимая, спи.
Позабудь, что мы в ссоре.
Представь:
Просыпаемся.
Свежесть во всем.
Мы в сене.
Мы сони.
И дышит мацони
Откуда то снизу,
Из погреба в сон.
О, как мне заставить
все это представить
Тебя, недоверу?
Любимая, спи....
Во сне улыбайся,
все слезы отставить,
Цветы собирай
и гадай, где поставить
И множество платьев красивых купи.
Бормочется?
Видно, устала ворочаться?.
Ты в сон завернись и окутайся им.
Во сне можно видеть все то,
что бормочется,
Все то, что нам хочется, если не спим.
Не спать безрассудно,
и даже подсудно,
Ведь все, что подспудно,
кричит в глубине.
Глазам твоим трудно, в них так многолюдно,
Под веками легче им будет во сне.
Любима, спи.
В чем причина бессонницы?
Ревущее море?
Деревьев мольба?
Дурные предчувствия?
Чья то бессовестность?
А может, не чья то, а просто моя?
Любимая, спи.
Ничего не попишешь,
Но знай, что невинен я в этой вине.
Прости меня, слышишь?
Люби меня, слышишь?
Хотя бы во сне, хотя бы во сне...
Любимая, спи, мы на шаре земном
Свирепо летящем,
грозящим взорваться,
И надо обняться,
чтоб вниз не сорваться,
А если сорваться, сорваться вдвоем.
Любимая, спи,
ты обид не копи...
Пусть сонники тихо
в глаза заселяются...
Как тяжко
на шаре земном засыпается..
И все таки, слышишь,
любима, спи...
И море всем ропотом,
и ветки всем топотом,
И всем своим опытом пес на цепи,
А я тебе шепотом,
потом полушепотом,
Потом уже молча:
любимая, спи....
Е Евтушенко

До сих пор с ужасом вспоминаю СНЫ Веры Павловны из "Что делать". Нас ими в школе просто замучили.

Густав Майнринк Голем.... эта книга даже начинается со сна

сон татьяны лариной. егений онегин