мне нужен отрывок из текста белый бим черное ухо чтобы выучить наизусть на 4-5 мин

Темной-темной осенней ночью сидела в лесу собака под могучими деревьями, привязанная на веревке.
И надо же случиться такому именно в эту ночь! Редко, очень редко так бывает,
но случилось в конце ноября, при таком необычном потеплении,
где-то далеко далеко прогремел гром.
Сначала Бим сидел и слушал лес, проверяя вокруг, насколько хватало чутья.
Для собаки не трудно определить - какой это лес, если она хоть однажды
побывала в нем. Бим вскоре понял, что он находится там, где когда-то был
с хозяином на облаве. Тот самый лес.
Но волком пока нигде поблизости не пахло.
Бим прижался к дереву боком, прижух в непроглядной темноте, слился
с нею, одинокий, беззащитный, брошенный человеком, которому
он не сделал никакого зла.
Внутренне, инстинктом, Бим понял, что к Толику теперь идти не надо, что он
теперь пойдет к своей родной двери, только туда и больше никуда. И так ему захотелось туда, что он, забыв о веревке, рванулся от дерева изо всех
оставшихся сил и упал: боль в груди отдалась во всем теле и подкосила его.
Теперь он лежал недвижимо, вытянув все четыре лапы.
Но это продолжалось недолго, он вновь поднялся и вновь сел к дереву,
казалось смирившись со свей судьбой.
В черной ночи еще раз пророкотал гром, теперь уже ближе, и прокатился по безлистому лесу грузно и широко. Подул ветер, ветви деревьев заныли, как от предчувствия беды, стволы, что послабее, закачались, и наконец все слилось
в единый тревожный черный шум, в котором отчетливо выделялся стон полусухой осины. Она ритмично скрипела и скрипела где-то у корня, уже надломившаяся и изношенная. Ее глухой тоскливый стон пугал Бима больше, чем весь шум леса.
Биму казалось, что кто-то черный-черный, огромный распластался над
могучими дубами, над безнадежной, умирающей старой осиной, над ним, затерявшимся в этой суровости псом и этот черный бил полами черного
плаща по верхушкам леса, обхватывал деревья и качал их в дикой пляске,
шаманил, подергиваясь и извиваясь, крича и завывая в стоголосой дикости.
Биму стало так жутко, что боль в теле на время отошла, забылась.
Бим дрожал.
Вдруг, как огненным узким ножом, молния рассекла черноту, на секунду
осветив строптиво воющий лес, а вслед за нею что-то грохнуло вверху, ударило, задребезжало чем-то разбитым, ухнуло вниз и покатилось по лесу в разные стороны. Молния и гром будто испугали шамана, и он стал убегать,
убегать, а потом и совсем затих и тогда застучали сверху капли.
Дождь был короткий, сильный, холодный. Потом и он перестал.
Лес теперь потихоньку ворчал, отряхиваясь и оправляясь, словно после боя.
Но вдруг осина скрипнула, затрещала, цепляясь за другие деревья, прощаясь с соседями, жутко зашумела и повалилась на землю, ломая свои ветви в горестной предсмертной безнадежности: выдержала последний бой и пала.
Осина стояла близко от Бима, ему было тревожно слышать смерть дерева
и страшно оттого, что она падала, как ему вначале казалось, прямо на него.
Он в ту минуту попятился от своего рокового дуба, натянув веревку, но…
Бим сидел до рассвета, продрогший, больной, измученный.
Перед ним стояла миска с мясом - к нему он так и не прикоснулся.
Перед рассветом далеко завыл волк.
Бим приподнял шерсть на холке, застучал зубами и слушал, слушал,
слушал, хватал чутьем воздух, глубоко втягивая.
Он приготовился к встрече, ничуть не подозревая, что в нем есть храбрость самозащиты, которую можно назвать героизмом отчаяния.
Но волк на этот раз не пришел. Ветра уже не было, так что издали
зверь не мог зачуять Бима. Однако Бим в напряженном ожидании,
уже натянул веревку, отчего ошейник стал душить его до хрипоты.
Тогда Бим попятился к дереву, прижался задом к стволу,
перехватил коренными зубами веревку и… Перегрыз.
Как ножом отхватил! Свершилось!
Бим свободен, хотя и одинок...

Откройте текст и выучите тот, который вам больше понравится