Подскажите отрывок из классического произведения (не входящего в школьную программу) для конкурса чтецов

описание усадьбы тетки Анны Герасимовны
(И. Бунин. Антоновские яблоки)

Усадьба - небольшая, но вся старая, прочная, окруженная
столетними березами и лозинами.
Надворных построек — невысоких, но домовитых - множество,
и все они точно слиты из темных дубовых бревен под
соломенными крышами. Выделяется величиной или,
лучше сказать, длиной только почерневшая людская,
из которой выглядывают последние могикане дворового
сословия — какие-то ветхие старики и старухи, дряхлый повар
в отставке, похожий на Дон-Кихота.
Все они, когда въезжаешь во двор, подтягиваются и
низко-низко кланяются.
Седой кучер, направляющийся от каретного сарая взять
лошадь, еще у сарая снимает шапку и по всему двору
идет с обнаженной головой.
Он у тетки ездил форейтором, а теперь возит ее к обедне, -
зимой в возке, а летом в крепкой, окованной железом
тележке, вроде тех, на которых ездят попы.
Сад у тетки славился своею запущенностью, соловьями,
горлинками и яблоками, а дом — крышей.
Стоял он во главе двора, у самого сада, — ветви лип
обнимали его, — был невелик и приземист, но казалось,
что ему и веку не будет, — так основательно глядел он
из-под своей необыкновенно высокой и толстой соломенной
крыши, почерневшей и затвердевшей от времени.
Мне его передний фасад представлялся всегда живым:
точно старое лицо глядит из-под огромной шапки
впадинами глаз, - окнами с перламутровыми от дождя
и солнца стеклами. А по бокам этих глаз были крыльца, -
два старых больших крыльца с колоннами.
На фронтоне их всегда сидели сытые голуби,
между тем как тысячи воробьев дождем пересыпались с
крыши на крышу...
И уютно чувствовал себя гость в этом гнезде под
бирюзовым осенним небом!
Войдешь в дом и прежде всего услышишь запах яблок,
а потом уже другие: старой мебели красного дерева,
сушеного липового цвета, который с июня лежит на окнах...
Во всех комнатах — в лакейской, в зале, в гостиной —
прохладно и сумрачно: это оттого, что дом окружен
садом, а верхние стекла окон цветные: синие и лиловые.

Источник: http://ilibrary.ru/text/95/p.1/index.html

Монолог Кириллова и "Бесов" Ф. М. Достоевского

Оскар Уальд "Портрет Дориана Грея"
… Какую прелестную вещь вы играете! Она удивительно романтична. Можно подумать, что Шопен писал ее на Майорке, когда море стонало вокруг его виллы и соленые брызги летели в окна. Какое счастье, что у нас есть хоть одно неподражательное искусство! Играйте, играйте, Дориан, мне сегодня хочется музыки!.. Я буду воображать, что вы — юный Аполлон, а я — внимающий вам Марсий… У меня есть свои горести, Дориан, о которых я не говорю даже вам. Трагедия старости не в том, что человек стареет, а в том, что он душой остается молодым… Я иногда сам поражаюсь своей искренности. Ах, Дориан, какой вы счастливец! Как прекрасна ваша жизнь! Вы все изведали, всем упивались, вы смаковали сок виноградин, раздавливая их во рту. Жизнь ничего не утаила от вас. И все в ней вы воспринимали как музыку, поэтому она вас не испортила. Вы все тот же.
— Нет, Гарри, я уже не тот.
— А я говорю — тот. Интересно, какова будет ваша дальнейшая жизнь. Только не портите ее отречениями. Сейчас вы — совершенство. Смотрите же, не станьте человеком неполноценным. Сейчас вас не в чем упрекнуть. Не качайте головой, вы и сами знаете, что это так. И, кроме того, не обманывайте себя, Дориан: жизнью управляют не ваша воля и стремления. Жизнь наша зависит от наших нервных волокон, от особенностей нашего организма, от медленно развивающихся клеток, где таятся мысли, где родятся мечты и страсти. Вы, допустим, воображаете себя человеком сильным и думаете, что вам ничто не угрожает. А между тем случайное освещение предметов в комнате, тон утреннего неба, запах, когда-то любимый вами и навеявший смутные воспоминания, строка забытого стихотворения, которое снова встретилось вам в книге, музыкальная фраза из пьесы, которую вы давно уже не играли, — вот от каких мелочей зависит течение нашей жизни, Дориан! Браунинг тоже где-то пишет об этом. И наши собственные чувства это подтверждают. Стоит мне, например, ощутить где-нибудь запах духов «белая сирень», — и я вновь переживаю один самый удивительный месяц в моей жизни. Ах, если бы я мог поменяться с вами, Дориан! Люди осуждали нас обоих, но вас они все-таки боготворят, всегда будут боготворить. Вы — тот человек, которого наш век ищет… и боится, что нашел. Я очень рад, что вы не изваяли никакой статуи, не написали картины, вообще не создали ничего вне себя. Вашим искусством была жизнь. Вы положили себя на музыку. Дни вашей жизни — это ваши сонеты.
Дориан встал из-за рояля и провел рукой по волосам.
— Да, жизнь моя была чудесна, но так жить я больше не хочу, — сказал он тихо. — И я не хочу больше слышать таких сумасбродных речей, Гарри! Вы не все обо мне знаете. Если бы знали, то даже вы, вероятно, отвернулись бы от меня. Смеетесь? Ох, не смейтесь, Гарри!
— Зачем вы перестали играть, Дориан? Садитесь и сыграйте мне еще раз этот ноктюрн. Взгляните, какая большая, желтая, как мед, луна плывет в сумеречном небе. Она ждет, чтобы вы зачаровали ее своей музыкой, и под звуки ее она подойдет ближе к земле… Не хотите играть? Ну, так пойдемте в клуб. Мы сегодня очень хорошо провели вечер, и надо кончить его так же. В клубе будет один молодой человек, который жаждет с вами познакомиться, — это лорд Пул, старший сын Борнмаута. Он уже копирует ваши галстуки и умоляет, чтобы я его познакомил с вами. Премилый юноша и немного напоминает вас.
— Надеюсь, что нет, — сказал Дориан, и глаза его стали печальны. — Я устал, Гарри, я не пойду в клуб. Скоро одиннадцать, а я хочу пораньше лечь.
— Не уходите еще, Дориан. Вы играли сегодня, как никогда. Ваша игра была как-то особенно выразительна.
— Это потому, что я решил исправиться, — с улыбкой промолвил Дориан. — И уже немного изменился к лучшему.
— Только ко мне не переменитесь, Дориан! Мы с вами всегда останемся друзьями.