Какой ваш любимый стих и почему? можете сюда его добавить

Как научились воровать!
Воруют все — напропалую,
Ворует сын, ворует мать —
И строят дачу воровскую.

Ворует пекарь у печей,
Ворует резчик у буханки,
Ворует сторож у бахчей,
Ворует книжник у стремянки.

Ворует врач у порошков,
Ворует сварщик у паялки,
И даже — тренер у прыжков.
И даже — мусорщик у свалки.

Воруют грунт из-под двора,
Воруют дно из-под кадушки,
Воруют совесть у Петра,
Воруют душу у Марфушки...

Кого просить? Кому кричать?
И перед кем стоять в ответе?
И что мы будем воровать,
Когда растащим все на свете?

встану на пробежку
рано поутру
боже да кому я
и зачем я вру

Сын Авеля, дремли, питайся;
К тебе склонен с улыбкой Бог.

Сын Каина, в грязи валяйся,
Свой испустив предсмертный вздох.

Сын Авеля, твое куренье —
Отрада ангельских сердец!

Сын Каина, твое мученье
Изведает ли свой конец?

Сын Авеля, ты о посеве
Не думай: Бог его вознес.

Сын Каина, в голодном чреве
Твоем как будто воет пес.

Сын Авеля, ты грейся перед
Патриархальным очагом.

Сын Каина, морозь свой веред,
Шакал несчастный, под кустом.

Сын Aвеля, люби и множься,
Как деньги множатся твои.

Сын Каина, ты не тревожься,
Когда услышишь зов любви.

Сын Авеля, умножен Богом
Твой род, как по лесу клопы!

Сын Каина, ты по дорогам
Влачи с семьей свои стопы.

II

Ага, сын Авеля, в болото
Лечь плоть твоя осуждена!

Сын Каина, твоя работа
Как следует не свершена.

Сын Авеля, пощад не требуй,
Пронзен рогатиной насквозь!

Сын Каина, взбирайся к небу
И Господа оттуда сбрось.

Открою вам друзья секрет
и пусть никто нас не осудит
когда мы живы, смерти нет,
а смерть придет, то нас не будет
Гиляровский

Владимир Набоков

Башмачок

Ты его потеряла в траве замирающей,
в мягком сумраке пряных волн.
Этот вечер был вздохов любви умоляющей
и любви отвечающей полн.

Отклонившись с улыбкой от ласок непрошеных,
от моих непонятных слов,
ты метнулась, ты скрылась в тумане нескошенных
голубых и мокрых лугов.

Я бежал за тобою сквозь дымку закатную,
но догнать я скоро не мог...
Ты вздыхала, раздвинув траву ароматную:
"Потеряла я башмачок!"

Наклонились мы рядом. Твой локон взволнованный
чуть коснулся щеки моей;
ничего не нашли мы во мгле заколдованной
шелестящих, скользких зыбей.

И, счастливый, безмолвный, до садика дачного
я тебя донес на руках,
и твой голос звенел чище неба прозрачного
и на сонных таял цветах.

Как теперь далеко это счастье душистое!
Одинокий, в чужой стране,
вспоминаю я часто минувшее чистое,
а недавно приснилось мне,

что, бродя по лугам несравненного севера,
башмачок отыскал я твой -
свежей ночью, в траве, средь туманного клевера,
и в нем плакал эльф голубой...

Феина дочь утонула в росинке,
ночью, играя с влюбленным жучком.
Поздно спасли... На сквозной паутинке
тихо лежит. Голубым лепестком
божьи коровки ей ноги покрыли,
пять светляков засияли кругом,
ладаном синим ей звезды кадили,
плакала мать, заслонившись крылом.
А на заре пробудилась поляна:
бабочка скорбную весть разнесла...
Что ей - до смерти? Бела и румяна,
пляшет в луче и совсем весела.
Все оживляются... "Верьте не верьте, -
шепчут друзьям два нескромных цветка, -
феина дочь на мгновенье до смерти
здесь, при луне, целовала жучка!"
Мимо идет муравей деловитый.
Мошки не поняли, думают - бал.
Глупый кузнечик, под лютиком скрытый,
звонко твердит: так и знал, так и знал...
Каждый спешит, кто - беспечно, кто мрачно.
Два паука, всех пугая, бегут.
Феина дочь холодна и прозрачна,
и на челе чуть горит изумруд.
Как хороша! Этот тоненький локон,
плечики эти - кто б мог описать?
Чуткий червяк, уж закутанный в кокон,
просто не вытерпел, вылез опять.
Смотрят, толкаются... Бледная фея
плачет, склонившись на венчик цветка.
День разгорается, ясно алея...
Вдруг спохватились: "Не видно жучка!"
Феина дочь утонула в росинке,
и на заре, незаметен и тих,
красному блику на мокрой былинке
молится маленький черный жених...

Муха села на варенье,
Вот и всё стихотворенье!

однажды отец онуфрий обходил онежское озеро оглянулся окрест -обомлел -обнаженная ольга отдыхает - ну и далее по тексту

Никогда ни о чем не жалейте вдогонку,
Если то, что случилось, нельзя изменить.
Как записку из прошлого, грусть свою скомкав,
С этим прошлым порвите непрочную нить.
Андрей Дементьев

Михаил Лермонтов
И скучно и грустно

И скучно и грустно! - и некому руку подать
В минуту душевной невзгоды...
Желанья... что пользы напрасно и вечно желать?
А годы проходят - все лучшие годы!

Любить - но кого же? - на время не стоит труда,
А вечно любить невозможно...
В себя ли заглянешь? - там прошлого нет и следа,
И радость, и муки, и все там ничтожно.

Что страсти? - ведь рано иль поздно их сладкий недуг
Исчезнет при слове рассудка,
И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг -
Такая пустая и глупая шутка!

написано в 1840 году

Тюльпаны слишком несдержаны, а здесь ведь зима.
Видишь, как все бело вокруг, тихо, заснежено.
Я учусь покою, в одиночестве покойно лежу,
Словно свет на этих белых стенах, постели, на этих руках.
Я никто; непричастна ко взрывам безумья.
Сдала свое имя и одежду медсестрам,
Историю болезни анестезиологу, а тело хирургам.

Голову мою зажали меж подушкой и смирительной простыней,
Словно глаз между белых век, раскрытых навек.
Глупый школяр-глаз, все ему нужно вбирать и тащить на свое дно.
Медсестры снуют и снуют, не причиняя хлопот,
Как чайки вглубь суши летя, мимо мелькают в белых чепцах,
Что-то в руках вертя, друг на друга похожи,
Все на одно лицо, так что не сосчитать.

Тело мое слово галька для них, и они лелеют меня,
Как волны морские гладят гальку, нежно шлифуя.
В ярких иглах они несут онеменье и сон.
Я потеряла себя, мне тошно от багажа -
Мой кожаный несессер, как черная коробочка для пилюлей,
Мой муж и ребенок улыбаются мне с фотокарточки,
Их улыбки впиваются в кожу мою, как крючки.

Я пустила вещи на самотек, тридцатилетняя баржа
Упрямо тащит груз моего адреса и фамилии.
Все привязанности с меня счистили тампоном, как шваброй.
Нагая на каталке с пластиковыми подушками, глядела
Со страхом, как мой чайный сервиз, комоды с бельём, книги
Утонули, и воды сомкнулись над моей головой.
Я монашка отныне, никогда не была столь чиста.

Не желала цветов. Я хотела лишь вытянув руки,
Лежать на спине, освободясь от всего.
Какая в этом свобода, ты даже не представляешь -
Такой великий покой, что голова идет кругом,
Он ничего не просит взамен, бирка с именем, пустяки.
Таков покой покойников, представляю, как они навсегда
Сжали губами его, как облатку причастия.

Так полыхает пламя тюльпанов, что больно глазам.
Даже сквозь обёртку слышу, как дышат они
Легко, как ужасный младенец в белых пеленках.
Их багрянец бередит мои раны.
Изысканны, они словно плывут, но меня тянут на дно,
Придавив своим цветом и языков полыханьем,
Дюжина красных грузил на шее моей.

Никто никогда за мной не следил. Теперь я под надзором.
Тюльпаны глядят на меня и окно за спиной,
Куда свет раз в день вливается медленно и сходит на нет,
И я нелепа, распластана, как силуэт из бумаги,
Меж зраком солнца и глазами тюльпанов,
Я безлика, я всегда стремилась обезличить себя.
Живые тюльпаны пожирают мой кислород.

До их появленья дышалось довольно легко,
Вдох за выдохом следовал без всяких помех.
Затем тюльпаны заполнили все, словно шум.
Теперь воздух воронкой кружится вокруг них,
Как теченье реки вокруг затонувшей ржавой красной моторки.
Лишив свободы, они завладели моим вниманьем,
Наслаждавшимся свободной игрой на приволье.

Стены, кажется, тоже распалились.
Тюльпаны, как опасные звери, в клетке должны содержаться.
Они раскрывают зевы, как пасть африканского льва,
А сердце из любви ко мне раскрывает и закрывает
Чашу свою, полную красных цветов.
Вода солона и тепла, как морская,
Из краев, далеких, как здоровье мое.

P.S. Потому что оно "слишком". Слишком чётко, слишком правдиво, слишком поэтично, слишком чувственно.

"Не гордым юношей с безоблачным челом,
С избытком сил в груди и пламенной душою, -
Ты встретила меня озлобленным бойцом,
Усталым путником под жизненной грозою.
Не торопись же мне любовь свою отдать,
Не наряжай меня в цветы твоих мечтаний, -
Подумай, в силах ли ты без конца прощать,
Не испугаешься ль грядущих испытаний?

Дитя мое - ведь ты еще почти дитя,
Твой смех так серебрист и взор так чудно ясен,
Дитя мое, ты в мир глядишь еще шутя,
И мир в очах твоих и светел и прекрасен;
А я, - я труп давно... Я рано жизнь узнал,
Я начал сердцем жить едва не с колыбели,
Я дерзко рвался ввысь, где светит идеал, -
И я устал... устал... и крылья одряхлели.

Моя любовь к тебе - дар нищего душой,
Моя любовь полна отравою сомненья;
И улыбаюсь я на взгляд твой, как больной,
Сознав, что смерть близка, - на речи ободренья.
Позволь же мне уйти, не поднимая глаз
На чистый образ твой, стоящий предо мною, -
Мне стыдно заплатить за царственный алмаз
Стеклом, оправленным дешевой мишурою!.."

Вадим Шефнер
А в старом парке листья жгут,
Он в сизой дымке весь.
Там листья жгут и счастья ждут,
Как будто счастье есть.

Но счастье выпито до дна
И сожжено дотла, –
А ты, как ночь, была темна,
Как зарево – светла.

Я все дороги обойду,
Где не видать ни зги,
Я буду звать тебя в бреду:
«Вернись – и снова лги.

Вернись, вернись туда, где ждут,
Скажи, что счастье – есть».

А в старом парке листья жгут,
Он в сизой дымке весь...

В деревне Бог живет не по углам,
как думают насмешники, а всюду.
Он освящает кровлю и посуду
и честно двери делит пополам.
В деревне Он - в избытке. В чугуне
Он варит по субботам чечевицу,
приплясывает сонно на огне,
подмигивает мне, как очевидцу.
Он изгороди ставит. Выдает
девицу за лесничего. И в шутку
устраивает вечный недолет
объездчику, стреляющему в утку.
Возможность же все это наблюдать,
к осеннему прислушиваясь свисту,
единственная, в общем, благодать,
доступная в деревне атеисту.

Одно из любимых. Потому что напоминает приятное место и детские годы:

В этом городе южном я маленький школьник,
Превосходные истины тешат мой слух.
Но внутри меня шепчет какой-то раскольник,
Что рисуются буквы, а светится дух.

Страстно спорят на говоре местном южане,
Но иные со мной существа говорят:
Словно вещая птица из древних сказаний,
Прилетел небывалого цвета закат.

Новым, чистым дыханьем наполнился будень,
Обозначилось все, что роилось вдали,
Лодки на море — скопище старых посудин —
Превратились в мерцающие корабли.

Стало вольностью все, что застыло темницей,
Свет зажегся на стертой скрижали земной,
Все иду, все иду за нездешнею птицей,
А она все летит и летит надо мной.

* * *

Есть в осени первоначальной
Короткая, но дивная пора —
Весь день стоит как бы хрустальный,
И лучезарны вечера...
Где бодрый серп гулял и падал колос,
Теперь уж пусто всё — простор везде, —
Лишь паутины тонкий волос
Блестит на праздной борозде.
Пустеет воздух, птиц не слышно боле,
Но далеко еще до первых зимних бурь —
И льется чистая и теплая лазурь
На отдыхающее поле... Тютчев. А любимое, потому что я очень ясно представляю описанное. это моё любимое время года.

Звучит замечательно. Мой любимый стих... Умолк любимый. Нет любимого, иначе добавила бы. Муж в наличии, но это привычный) Стихотворение? Сегодня, допустим, Загадка слова.
Не в слове ли -бессмертие для нас?
Не в нём ли человек-подобье Бога?
Все тленны мы, и все умрём в свой час,
Но слов бессмертных нам известно много.
В них- и добра благоуханный мёд,
И влага зла, губительно- хмельная...
Не словом был ли тот запретный плод,
Сорвав который, мы лишились рая?.. ( Василий Сумбатов 1893-1977 Петербург-Ливорно, Италия)

Я - владелец железяк шарообразной формы
Торчу, когда адреналина втрое выше нормы
На деле - бронелобый тип с манерами Барона
Меня когда-нибудь порвёт мой вброс тестостерона
Плююсь стальною стружкой и дышу парами ртути