ПОЭТИЧЕСКАЯ РАЗМИНКА «Наш паровоз, вперёд лети! В коммуне остановка, иного нет у нас пути» А был иной путь? (ваше мнение)

Булат Окуджава
Песенка о комсомольской богине

Я гляжу на фотокарточку:
две косички, строгий взгляд,
И мальчишеская курточка,
и друзья кругом стоят.

За окном все дождик тенькает:
там ненастье во дворе.
Но привычно пальцы тонкие
прикоснулись к кобуре.

Вот скоро дом она покинет,
вот скоро вспыхнет бой кругом,
Но, комсомольская богиня...
Ах, это, братцы, о другом!

На углу у старой булочной,
там, где лето пыль метет,
В синей маечке-футболочке
комсомолочка идет.

А ее коса острижена,
в парикмахерской лежит.
Лишь одно колечко рыжее
на виске ее дрожит.

И никаких богов в помине,
лишь только дела гром кругом.
Но комсомольская богиня...
Ах, это, братцы, о другом!

Борис Корнилоы
Чиж

За садовой глухой оградой
ты запрятался – серый чиж…
Ты хоть песней меня порадуй.
Почему, дорогой, молчишь?

Вот пришел я с тобой проститься,
и приветливый и земной,
в легком платье своем из ситца
как живая передо мной.

Неужели же все насмарку?..
Даже в памяти не сбережем?…
Эту девушку и товарку
называли всегда чижом.

За веселье, что удалось ей…
Ради молодости земли
кос ее золотые колосья
мы от старости берегли.

Чтобы вроде льняной кудели
раньше времени не седели,
вместе с лентою заплелись,
небывалые, не секлись.

Помню волос этот покорный,
мановенье твоей руки,
как смородины дикой, черной
наедались мы у реки.

Только радостная, тускнея,
в замиранье, в морозы, в снег
наша осень ушла, а с нею
ты куда-то ушла навек.

Где ты – в Киеве? Иль в Ростове?
Ходишь плача или любя?
Платье ситцевое, простое
износилось ли у тебя?

Слезы темные в горле комом,
вижу горести злой оскал…
Я по нашим местам знакомым,
как иголку, тебя искал.

От усталости вяли ноги,
безразличны кусты, цветы…
Может быть, по другой дороге
проходила случайно ты?

Сколько песен от сердца отнял,
как тебя на свиданье звал!
Только всю про тебя сегодня
подноготную разузнал.

Мне тяжелые, злые были
рассказали в этом саду,
как учительницу убили
в девятьсот тридцатом году.

Мы нашли их, убийц знаменитых,
то – смутители бедных умов
и владельцы железом крытых,
пятистенных и в землю врытых

и обшитых тесом домов.
Кто до хрипи кричал на сходах:
– Это только наше, ничье…
Их теперь называют вот как,

злобно, с яростью… – Кулачье…
И теперь я наверно знаю –
ты лежала в гробу, бела, –
комсомольская, волостная

вся ячейка за гробом шла.
Путь до кладбища был недолог,
но зато до безумья лют –
из берданок и из двустволок
отдавали тебе салют.

Я стою на твоей могиле,
вспоминаю во тьме дрожа,
как чижей мы с тобой любили,
как любили тебя, чижа.

Беспримерного счастья ради
всех девчат твоего села,
наших девушек в Ленинграде,
гибель тяжкую приняла.

Молодая, простая, знаешь?
Я скажу тебе, не тая,
что улыбка у них такая ж,
как когда-то была твоя.

Звени, отваги колокол!
В дороге все, кто молоды.
Нам карта побед вручена.
Отчизне в дар останутся
Рабочей славы станции.
Запомните их имена:
Любовь, Комсомол и Весна

Дорога, вдаль идущая, -
Наш первый шаг в грядущее.
И звёзд, и земли целина…
Мечты края безбрежные,
Твоя улыбка нежная…
В душе, что отвагой полна, -
Любовь, Комсомол и Весна.

Мы сами - ритмы Времени.
И нам с тобой доверены
И песни, и ночи без сна…
И снова вьюги кружатся,
И песня учит мужеству,
И с нами на все времена -
Любовь, Комсомол и Весна.
Н. Добронравов, А. Пахмутова
------
Когда мне имя твое назвали,
Я даже подумал, что это шутка.
Но вскоре мы все уже в классе знали,
Что имя твое и впрямь — Незабудка.

Войдя в наш бурный, грохочущий класс,
Ты даже застыла в дверях удивленно —
Такой я тебя и увидел в тот раз,
Светлою, тоненькой и смущенной.

Была ль ты красивою? Я не знаю.
Глаза — голубых цветов голубей…
Теперь я, кажется, понимаю
Причину фантазии мамы твоей!

О, время — далекий розовый дым!
Когда ты мечтаешь, дерзишь, смеешься!
И что там по жилам течет твоим —
Детство ли, юность? Не разберешься!

Ну много ль, пятнадцать-шестнадцать лет?
Прилично и все же ужасно мало:
У сердца уже комсомольский билет,
А сердце взрослым еще не стало!

И нету бури еще в крови,
А есть только жест напускной небрежности.
И это не строки о первой любви.
А это строки о первой нежности...
Э. Асадов
-------
Орлята учатся летать.
Им салютует шум прибоя,
В глазах их — небо голубое…
Ничем орлят не испугать!
Орлята учатся летать.

Орлята учатся летать, —
То прямо к солнцу в пламень алый,
То камнем падая на скалы
И начиная жизнь опять, —
Орлята учатся летать.
Пр.
Не просто спорить с высотой,
Ещё труднее быть непримиримым.
Но жизнь не зря зовут борьбой,
И рано нам трубить отбой! Бой! Бой!

Орлята учатся летать,
А где-то в гнёздах шепчут птицы,
Что так недолго и разбиться,
Что вряд ли стоит рисковать…
Орлята учатся летать.

Орлята учатся летать.
Вдали почти неразличимы
Года, как горные вершины,
А их не так-то просто взять, —
Орлята учатся летать.
Н. Добронравов, А. Пахмутова
------
ПЕСНЯ О ЗОЕ
Тишина. Ни огонька, ни звука.
В полутьме деревья тихо спят.
В тыл врага без шороха и звука
Партизанский уходил отряд.

Шли и старики, и комсомольцы,
Над землёй туманился рассвет,
С ними уходила добровольцем
Девушка семнадцати лет.

Девушка в поношенной кубанке
Обрывала связи, жгла мосты,
И отряд гордился партизанкой –
Комсомолкой Зоей из Москвы.

Это было зимнею порою.
Отступая, враг поджег село,
И повесили фашисты Зою
Поутру, лишь только рассвело.

Умерла... Но ты среди народа,
Ты героем вечно будешь жить.
И клянемся, дорогая Зоя,
За тебя врагам мы отомстить.
М. Румянцева, А. Нешко
-

А мы к комунизму и не шли. Это все понимали. Кстати, и социализма настоящего не было. Был государственный капитализм социального типа. Государственный, потому что собственность была не коллективная, а в руках государства.
Единственное государство, где был построен социализм была Югославия.

На ТОЙ "железнодорожной колее" иного пути не было. Были повороты на "стрелках", но общий путь оставался неизменным на ближайшие 19 лет

Эту тему очень хорошо раскрывают песни Пахмутовой на стихи Добронравова: Комсомольская путевка, В песнях останемся мы и пр. Сюда же Раньше думай о Родине, а потом о себе на стихи Шаферана.