Подскажите пожалуйста трогательный стих про маму до слёз. Длинный на конкурс

Отрывок из поэмы С. Острового "Мать":

Первое слово ребёнок сказал:
"Мама!"
Вырос. Солдатом пришёл на вокзал:
"Мама!"
Вот он в атаке на дымную землю упал:
"Мама!"
Встал. И пошёл. И губами горячими к жизни припал:
"Мама!"...

...А у меня нет мамы...
Она умерла...
Вот еще одной мамою стало меньше на свете.
Зачем же ты мама в постель земляную слегла?!
Или жесткой кровать показалась тебе на рассвете?!

А рассвет был из солнца,
из зелени,
из синевы
Пение птиц было слышно на самых далеких планетах.
Розоватые голуби вылетали из мокрой травы
Долго пили зарю и тонули в далеких просветах…

...Ты ведь очень любила, когда зажигался рассвет
Поднималась чуть свет и детей на заре поднимала...

...А теперь тебя нет....
Почему?!
Почему тебя нет?!
Поднимись!
Приходи!
У детишек сползли одеяла!..

…Нет, уже не придешь...
Из глухого того далека
Не приходят назад –
остаются на вечном ночлеге...

...Странной формы сейчас над землею плывут облака
Будто белые женщины едут на белой телеге...

…Ты седая совсем, стала белой твоя голова
Видно вьюги мели, а снежинки растаять забыли...

Источник: https://www.chitalnya.ru/work/589773/
При копировании материалов с сайта, активная ссылка на оригинальный материал обязательна.
Все права защищены © chitalnya.ru

Она несла ребенка на груди,
то был сынок ее новорожденный.
Расстрел и лагерь были позади,
а впереди - путь, вьюгой занесенный...
Чтоб выжил сын, она сняла жакет,
потом его в фуфайку замотала.
И у берез, когда настал рассвет,
Чтоб сил набраться, на минутку встала...
Разведка шла, а ветер стужу нес,
В лицо солдатам липкий снег бросая.
Вдруг трое встали - видят, меж берез
стоит в рубашке женщина босая...
Солдаты ахнули, вплотную подойдя,
что это: правда или наважденье?
Под свист свирепый зимнего дождя,
они застыли, стоя в изумленьи...
В снегу, как статуя стояла мать,
рубашкою потрескивая звонко
И, мертвой, продолжала прижимать,
к своей груди кричащего ребенка!
Солдаты женщину зарыли в колкий снег,
без шапок молча встали над могилой...
Но выжил двухнедельный человек
и крошечное сердце не остыло!
Ушла разведка, а в советский тыл
один вернулся строго по приказу,
Он нес ребенка - и мальчонка жил!
И не всплакнул в руках его ни разу...

Дмитрий Вальтбаурд

Баллада о красках

Был он рыжим, как из рыжиков рагу,
Рыжим, словно апельсины на снегу.
Мать шутила, мать веселою была:
"Я от солнышка сыночка родила!"

А другой был черным-черным у нее,
Черным, будто обгоревшее смолье.
Хохотала над расспросами она,
Говорила: "Слишком ночь была темна!"

В сорок первом, в сорок памятном году,
Прокричали репродукторы беду.
Оба сына, оба двое, соль земли -
Поклонились маме в пояс. И ушли.

Довелось в бою почуять молодым
Рыжий бешеный огонь и черный дым,
Злую зелень застоявшихся полей,
Серый цвет прифронтовых госпиталей.
Источник teksty-pesenok.ru

Оба сына, оба двое, два крыла
Воевали до победы. Мать ждала.
Не гневила, не кляла она судьбу.
Похоронка обошла ее избу.

Повезло ей, привалило счастье вдруг.
Повезло одной на три села вокруг.
Повезло ей. Повезло ей! Повезло!
Оба сына воротилися в село.

Оба сына, оба двое, плоть и стать.
Золотистых орденов не сосчитать.
Сыновья сидят рядком - к плечу плечо.
Руки целы, ноги целы - что еще!

Пьют зеленое вино, как повелось.
У обоих изменился цвет волос -
Стали волосы смертельной белизны:
Видно, много белой краски у войны.

См. комментарии, не влезает полностью стихотворение

Валентина Киселева

Она случайно уронила ложку.
Звук был сильнее выстрела в тиши,
И, испугавшись, вздрогнула немножко.
Сын нервно бросил: - Мама, не спеши...
И тут взвилась змеей ее невестка,
Как будто наступила на иглу:
- Я ж говорю, что ей у нас не место,
На кухне вечно крошки на полу!

Ты знаешь, как она меня достала.
Я что, слугой быть ей должна?
Так вот, последний раз тебе сказала -
Решай сегодня - я или она.

Кричала нервно, громко, истерично
И начисто забыв о тормозах.
Опять испорчен завтрак, как обычно.
Застыли слезы хрусталем в глазах.

Сынок молчал, молчала рядом внучка,
Тот ангелок, которого она
Так много лет в своих держала ручках.
Большая стала, нянька не нужна...

В невестку же как будто бес вселился -
Кричит, бьёт в гневе кулаком об стол:
- Чтоб завтра же к ней в зал переселился!
Сын молча встал из-за стола, ушел...

Рыдания застыли в горле комом,
Она не "мама" - "бабка" и "свекровь".
Дом стал чужим, жестоким, незнакомым.
Когда же в доме умерла любовь?

Очередная ночь была бессонной,
Подушка стала мокрою от слез,
И голова гудела медным звоном:
- Зачем, сыночек, ты меня привез?

А утром сын подсел к ее постели,
Боясь взглянуть в молящие глаза,
С волнением справляясь еле-еле,
Чуть слышно, полушёпотом сказал:

- Ты, мам, пойми... Мне тоже очень трудно...
Я между вами, как меж двух огней...
А ТАМ еще к тому же многолюдно,
Тебе с людьми там станет веселей.

- Да мне, сынок, веселья-то не надо.
Мне б рядом с вами, близкими людьми,
Мне б помереть, сынок, с тобою рядом...
- Да тяжело с тобой нам, ты пойми.

У нас и так семья, дела, работа.
И жизнь у нас ведь далеко не рай.
Жене, вон, тоже отдохнуть охота,
А тут тебе сготовь и постирай.

- Ну что, сынок, коль я обузой стала,
Вези меня в тот "престарелый дом"...
Глаза прикрыв платочком, зарыдала.
А сын сглотнул застрявший в горле ком.

А через день нехитрые пожитки
Лежали в узелочках на полу.
Зачем-то дом припомнился, калитка...
А дождь стекал слезами по стеклу.

"Ну вот и все. Теперь им тут спокойней
И легче будет без обузы жить.
А я... Я видно этого достойна..."
Но ноги не хотели уходить.

А ноги стали ватными от горя,
И сердцу места не было в груди.
А сын, чтоб расставание ускорить,
На дверь кивнув, ей приказал: - Иди.

Она, за грудь держась не понарошку,
Как будто так ослабнет сердца боль:
- Давай, сынок, присядем на дорожку,
Чтоб легким путь туда был нам с тобой.

Но что дадут короткие минуты,
Коль расставанья обозначен срок?
Опередив вдруг сына почему-то,
Шагнула мама первой за порог...

...Казенный дом. Тяжелый спертый запах
Лекарств с едой и хлоркой пополам.
Вон, на диване, чей-то бывший папа,
В соседстве чьих-то тоже бывших мам.

Сын проводил с вещами до палаты,
Прощаясь, как-то сухо обронил:
- Прости меня... А будет скучновато,
Вот телефон. Возьми и позвони.

Но на прощанье все же обнял маму,
Прижал к себе, как много лет назад,
Когда еще была любимой самой.
Поцеловал и посмотрел в глаза.

А в тех глазах застыла боль разлуки,
Ее теперь ничем не исцелить.
В своих руках морщинистые руки
Он задержал, не в силах отпустить.

У мамы по щеке слеза скатилась.
- Ты сам, сынок, хоть изредка звони.
К плечу родному робко прислонилась:
- Иди, сынок, Господь тебя храни.

И вслед перекрестила троекратно.
И, опустившись тяжко на кровать,
Вдруг осознала - ей теперь обратной
Дороги к сыну больше не видать...

Дни потянулись чередою мрачной,
Похожие, как братья-близнецы.
За что конец такой ей был назначен?
За что здесь матери? За что отцы?

В тоске по сыну таяла, как свечка,
Молилась: - Господи, прости его,
Кровиночку мою, мое сердечко!
А больше мне не нужно ничего.

Возьми, Господь, мою скорее душу,
Коль не нужна я больше на Земле.
… Хранила фото сына под подушкой,
Казалось, с ним ей было спать теплей.

МАМИНЫ РУКИ
(Армянский писатель Паруйр Севак)
Ах, эти руки...
Мамины руки...
Милые, добрые, нежные руки,
Маминых рук ничего нет ценней,
От древних времен и до нынешних дней...

Что только ни делали мамины руки,
Kак нежно парили под музыки звуки,
Как чувственен был этот свадебный танец,
Как полон надежд и наивных мечтаний...

Что только ни делали мамины руки,
И свет не гасили всю ночь эти руки,
И первенец чудный, с тех пор, как родился
Её молоком материнским кормился.
Что только ни делали мамины руки,
Несли все заботы, страдания, муки,
Несли молчаливо...
С терпением дивным...

Что только ни делали мамины руки,
Очаг свой и дом сберегли от разрухи,
Поднявшись, как будто в мольбе к небесам,
Колоннами став, поддержавшими храм,
Став нерушимой для дома стеной,
Пока сын с войны воротится домой.

Что только ни делали мамины руки
Когда стали бабушкины, эти руки,
Казалось бы - сил им уже не найти,
Но с внуками вновь их смогли обрести.
Руки, прошедшие трудный сей путь,
Смогли сдвинуть камни и горы свернуть.
Воистину, нам не назначить цены им,
Ну как не назвать эти руки святыми?

Давайте сейчас, по сыновьи, мы с вами
Прильнем, до земли поклонившись, губами,
К рукам, что на свет нас родили, кормили,
Лелеяли нас, берегли и хранили,
Вечно стирающим и убирающим
Все прегрешения наши прощающим,
Этим рукам...
Пусть постаревшим и почерствевшим,
Но всё равно, словно шелк – безупречным,
Чудным рукам...