Печорин в любви (Герой нашего времени)

Узнав хорошо свет и "пружины общества",Печорин "стал искусен в науке жизни" , то есть научился скрывать истинные порывы своей души, лицемерить, перестал верить в искренность, любовь, дружбу. Активность Печорина направлена только на себя, она не имеет высокой цели, ему просто любопытно. В разговоре с Вернером он признается: "Из жизненной бури я вынес только несколько идей-и ни одного чувства. Я давно уже живу не сердцем, а головою". Все же, вопреки его собственным утверждениям, Печорин способен к искреннему большому чувству, но любовь его сложна. Так, его чувство к Вере с новой силой пробуждается именно тогда, когда возникает опасность навсегда потерять ту единственную женщину, которая понимала его. Хотя Печорин, и не без гордости говорит, что "никогда не делался рабом любимой женщины",с удивлением замечает в себе трепет и боль. Любовь Печорина высока, но трагична для него самого и гибельна для тех, кто его любит. Погибает Бэла, страдает Мери, несчастлива Вера.

Печорин о любви .
...Надо мною слово жениться имеет какую-то волшебную власть: как бы страстно я ни любил женщину, если она мне даст только почувствовать, что я должен на ней жениться, -прости любовь! Моё сердце превращается в камень, и ничто его не разогреет снова.
Я готов на все жертвы, кроме этой; двадцать раз жизнь свою, даже честь поставлю на карту, но свободы моей не продам. Я уже прошел тот период жизни душевной, когда ищут только счастия, когда сердце чувствует необходимость любить сильно и страстно кого-нибудь, -теперь я только хочу быть любимым, и то очень немногими; даже мне кажется, одной постоянной привязанности мне было бы довольно: жалкая привычка сердца.

Я никогда не делался рабом любимой женщины; напротив, я всегда приобре­тал над их волей и сердцем непобедимую власть, вовсе об этом не стараясь. Любовь дикарки немногим лучше любви знатной барыни; невежество и простосердечие одной так же надоедают, как и кокетство другой.

Моя любовь никому не принесла счастья, потому что я ничем не жертвовал для тех, кого любил: я любил для себя, для собственного удовольствия.

Беспокойная потребность любви, которая нас мучит в первые годы молодости, бросает нас от одной женщины к другой, пока мы найдем такую, которая нас терпеть не может: тут начинается наше постоянство-истинная бесконечная страсть, которую математически можно выразить линией, падающей из точки в пространство; секрет этой бесконечности -только в невозможности достигнуть цели.

Я давно уж живу не сердцем, а головою. Я взвешиваю, разбираю свои собственные страсти и поступки со строгим любопытством, но без участия.

Я смеюсь над всем на свете, особенно над чувствами.

Отдельно задавайте вопросы по Мери, Вере и Бэле.
Рамки ответа ограничены.