Помогите найти стихотворение - разговор памятников солдат

СТАНИСЛАВ КУНЯЕВ
Последний парад

Недавно в полночь я включил приёмник
Авось Войнович или прочий ёрник
Какую-нибудь гадость скажет мне,
Но слышу вдруг сквозь вьюги и просторы
Гранитных монументов разговоры
Открытым текстом на простой волне.
Ну как ты там томишься возле Шпрее?
А в Будапеште будто веселее:
Глумленье черни, крики, мокрый снег.
Мой постамент вчера облили краской,
Хотел я по толпе шарахнуть каской,
Да позабыл, что я не человек!
Моя тридцатьчетверка недалече,
В соседнем государстве слышу речи,
Чтобы продать её, а с ней меня!
Но как продать то, что не продаётся?!
А ведь нажми стартер и заведётся!
Хорош мотор! Надёжная броня!
Чего молчим? Мы здесь стояли долго,
Но срок присяги, памяти и долга
Всё проржавело! Слава не в чести.
Я слышу, митингуют возле Вислы.
Нам не нужны ни паспорта, ни визы,
Пора мою машину завести.
Но что случилось? Мы же победили!
Что из того, что я лежу в могиле?
Я не покину этот постамент
Пока Генералиссимус и Маршал
Нам не прикажут отправляться маршем
Туда, где ждёт нас некий президент.
Донёсся голос из далёкой Праги:
Минуло время славы и отваги,
Нас одолели, как на фронте вши,
Парламентарии да бизнесмены,
Нас предали на набережных Сены,
Где проданы все наши рубежи.
Айда домой! От Вислы до Дуная
Аж застонала вся земля сырая:
Прощайтесь с теми, кто во мне лежат!
Уже навек простите нас, ребята,
Коль в этом мире ничего не свято
Тогда пошли!
А где же наш сержант?
Сержант в Берлине. Он уйдет последним.
Он на руках с дитём четырехлетним.
Я знаю: он не хочет слушать нас.
Он брал Берлин. Вот если маршал Жуков,
Чтобы сержанту не стыдиться внуков,
На отступленье даст ему приказ
А где Алёша? Кажется в Софии?
Я в Пловдиве!
Мы двинулись к России.
Ты Скобелева пригласи с собой.
Он здесь стоит, но по другому праву,
Его не тянет в родину-державу,
Где надругались над его судьбой.
Предупредите парня из Белграда,
Там тоже дух кощунства и распада
Осилил славу Помните, друзья,
Мы мёртвых выносили с поля боя,
Нам здесь не будет вечного покоя,
Нам оставлять здесь никого нельзя.
Тридцатьчетвёрки и сорокопятки
Пойдут за нами в боевом порядке,
Нам не пристало технику бросать,
Хоть слух прошёл, а может, люди брешут,
Что всю её на родине разрежут
И переплавят Так разэтак мать!
Ну, с Богом, в путь!
И тронулись солдаты!
Под ними простираются Карпаты,
В тумане тают Прага и Белград,
Тридцатьчетвёрки и сорокопятки:
Ползут за ними в боевом порядке
Последний начинается парад.
Прошли, как тени по-над Венским Лесом,
Над Брестом, Львовом, Минском и Смоленском,
Уже вдали мерещится Москва
А где привал? Быть может на Поклонной?
А где гора? Да нет её, исконной!
Её снесли, нас не было пока!
А кто же снес? Всё те же лилипуты,
Поклонники гешефта и валюты.
Так много их?
Везде, куда ни глянь!
Всё те же, что нас предали на Мальте,
Кто распродал, всё, что воздвигли в Ялте
Солдатский штык и сталинская длань.
Я знаю, ты, который из Калуги,
С единственной медалью За заслуги,
Тебя я должен отпустить домой,
Но есть у нас последняя отрада,
Есть право для последнего парада
На знаменитой площади одной.
Замрём на миг. Поклонимся брусчатке.
На ней ещё не стёрлись отпечатки
Подков породистого жеребца,
На коем Маршал выезжал когда-то
Могила Неизвестного собрата
Ни имени, ни даты, ни лица
Поклон ему
Обнимемся и с Богом
По деревням, по городским дорогам,
К ручьям и травам мимо троп и трасс,
Всё ближе дом, всё ближе те старухи,
Чьи молодые горестные руки
Тому полвека, как обняли нас.
Ты стукнешь в ставень, и, глядишь, от стука
Проснётся обветшалая подруга,
А ты, как сон, уйди в густой туман,
В тот, что стоит на родовом погосте,
Где пращуров уложенные кости
Блюдут покой деревьев и полян.
Всё кончено, и мы своё свершили.
Куда теплей лежать в родной могиле,
Чем выносить ветра и холода
В Берлине, Праге, Бухаресте
Ещё на миг мы остаёмся вместе
И разошлись .......

Че за шиза? Какой псих поедет из европы обратно в россию? Нет таких!