Литература 10 класс. как передовые писатели относились к Фету и почему? Заранее спасибо

Афанасий Фет кажется самым таинственным поэтом в истории российской словесности. Никто не знает ни точной даты его рождения, ни имени его настоящего отца, — споры об этом ведутся и поныне, равно как и о его кончине: одни утверждают, что то была естественная смерть, другие отстаивают версию самоубийства…
Фамилия Фет принадлежала его матери Шарлотте Фет, бежавшей из немецкого городка Дармштадт вместе с 44-летним русским помещиком Шеншиным. Шарлотте было тогда 22 года, она уже полтора года была замужем, имела дочь Каролину. Трудно понять, чем пленил молоденькую немку небогатый помещик, но она бросила маленькую дочь, мужа, больного отца, свою страну и бежала с Шеншиным в его далекое степное имение. Кроме того, она ждала второго ребенка. Мальчик родился в России.
До 14 лет он считал себя сыном русского дворянина Афанасия Шеншина. Но местная духовная консистория установила, что мальчик родился до официального брака его родителей и поэтому должен именоваться не российским дворянином Шеншиным, а Фетом . Таким образом, он оказался без русского подданства и дворянства.
В 1860 году Фет купил хутор с 200 десятинами земли во Мценском уезде, отделал дом, развел цветник, посадил аллеи, выкопал пруды и колодцы, и главное, усердно повел хлебопашество. Итак, у Фета была земля, не было малого — формальной принадлежности к дворянству. Он послал очередное прошение вернуть ему фамилию Шеншин и восстановить во всех утраченных правах. В 1873 году специальным указом Фету вернули дворянское звание. Сорок лет он ждал этого дня. Но литературное имя — Фет — осталось за ним навсегда.
Друзья-знакомые Фета, более или менее доброжелательно настроенные, то наиграно удивлялись, то иронизировали над двойственным образом поэта-помещика. В общем, конечно, они восхищались стихами Фета и снисходительно «прощали» ему хозяйственность и «бороду до чресл» (ехидная реплика Тургенева) .
Литературным же оппонентам — « передовым людям» , «революционным демократам» – хозяйственная активность Фета просто не давала спокойно жить. Но в еще большее негодование критиков-разночинцев приводила демонстративная «бесполезность» стихо­творений господина помещика. И в самом деле, что это за стихи — ничему не учат, никого не воспитывают, не участвуют в идейной борьбе и «на подвиг святой» не зовут! Не литература, а чепуха какая-то!
Лихой Писарев в 1863 году предрекает, что когда-нибудь книги Фета будут пущены «на ок­лейку комнат под обои и для завертывания сальных свечей, мещерского сыра и копченой рыбы.
Фет унизится таким образом до того, что в первый раз будет приносить своими произведениями некоторую долю практической пользы» .
Подумать только! Салтыков-Щедрин называет Фета «второстепенным поэтом» , потому что «мир, поэтическому воспроизведению которого посвятил себя г. Фет, довольно тесен, однообразен и ограничен» .
А ведь уже написано и «Непогода — осень — куришь…» , и «про иву сестры Дездемоны» , и «как слова встречались поцелуем» , и «опять серебряные змеи…» .
И «бесполезный» Фет не устает повторять, что «произведение, имеющее какую бы то ни было дидактическую тенденцию» , — не более чем «дрянь» , что «художнику дорога только одна сторона предметов — их красота» , что главное в поэте — «его зоркость в отношении к красоте» .
И при этом, представьте себе, умело ведет хозяйство, да еще статьи пишет о том, как плохо защищена помещичья собственность от крестьян и наемных рабочих; да целых десять лет (с 1867) служит мировым судьей!
Современные читатели почти смирились с образом поэта-помещика: теперь уже ясно, что литературную деятельность можно сочетать — и неплохо — с более или менее «прозаическим» трудом. Однако в представлении многих Фет по-прежнему остается «второстепенным поэтом» — и это неудивительно: ведь сколько лет литературными делами занимались потомки «революционных демократов» , учившие нас «классовому подходу» .
Но теперь, когда «классовый подход» себя скомпрометировал, не пора ли нам пересмотреть отношение к поэту?