почему глава капитанская дочка 1 на чинается с народной песни?

Рассказывая о начале жизненного пути Петруши, обычного дворянского недоросля, Пушкин подчеркивает влияние отца на формирование его характера эпиграфом из «Княжнина» к I главе:

Был бы гвардии он завтра ж капитан.
Того не надобно: пусть в армии послужит.
Изрядно сказано! Пускай его потужит...
Да кто его отец?

Исток верности присяге честных служак вроде капитана Миронова и поручика Ивана Игнатьича объясняет один из эпиграфов (из «Недоросля») ко II главе :

Сторона ль моя, сторонушка,
Сторона незнакомая!
Что не сам ли я на тебя зашел,
Что не добрый ли да меня конь завез:
Завезла меня, доброго молодца,
Прытость, бодрость молодецкая,
И хмелинушка кабацкая.

К III главе Пушкин предпослал сразу два эпиграфа. Первый из них взят из солдатской песни:

Мы в фортеции живем,
Хлеб едим и воду пьем;
А как лютые враги
Придут к нам на пироги,
Зададим гостям пирушку:
Зарядим картечью пушку.

Эпиграф как бы предвосхищает описание Белогорской крепости — «деревушки, окруженной бревенчатым забором»,простоты нравов в ней и строгого подчинения присяге. Старинное слово «фортеция» как нельзя лучше характеризует состояние крепости.Эпиграф к главе VII тоже взят из народной песни:

Голова моя головушка,
Голова послуживая!
Послужила моя головушка
Ровно тридцать лет и три года.
Ах, не выслужила головушка
Ни корысти себе, ни радости,
Как ни слова себе доброго
И ни рангу себе высокого;
Только выслужила головушка
Два высокие столбика,
Перекладинку кленовую,
Еще петельку шелковую.

Этот эпиграф — не просто «путеводная звезда» к VII главе, предвосхищающая события: гордый и мужественный ответ капитана Миронова и Ивана Игнатьича самозванцу и их трагический конец на виселице. У этих строчек есть еще одна роль.Она переплетается с народной «песней про виселицу, распеваемой людьми, обреченными виселице». Благодаря этому мы видим общее в судьбах капитана Миронова и Пугачева:оба они — «невольники чести», которым ни отступить от своей роли, от предназначения судьбы, ни получить благодарности. Как дочь-сирота капитана Миронова брошена оренбургским начальником на произвол судьбы, так и Пугачев знает, что его соратники «выкупят свою шею его головою». Эпиграф к XI главе — строчки из А. Сумарокова: В ту пору лев был сыт, хоть сроду он свиреп. «Зачем пожаловать изволил в мой вертеп?» — спросил он ласково.Этот эпиграф — объяснение, почему Пугачев не только второй раз с миром отпускает Петрушу Гринева, так и не признавшего его государем, выступавшего против него и отказавшегося отвечать на вопросы о голоде в Оренбурге, но и помогает ему. Интересно обыгрывается здесь слово «вертеп»: — в первом значении это пещера, логово льва, а во втором — что-то ненастоящее, бутафорское, театральное, как импровизированный дворец Пугачева с бревенчатыми стенами, оклеенными золотою бумагою, с натуральными крестьянским инвентарем.
Но самое необычное назначение у эпиграфа к XIV главе «Суд». Многих удивляет неожиданная развязка — помилование Петруши благодаря императрице. Возникает вопрос: может быть, эта развязка — попытка подольститься к царю? дань цензуре, чтобы иметь возможность напечатать повесть о народном восстании с трактовкой образа Пугачева как человека, пытающегося улучшить жизнь народных масс?

Прочтем эпиграф:
Мирская молва —
Морская волна.
Пословица

О чем же эта пословица? Она говорит: людское мнение, как морская волна — поднимется и схлынет. То есть его можно изменить. Так и Маша сумела изменить мнение императрицы. Ведь помилование Петруши происходит не благодаря императрице, а благодаря Маше. Именно она отправляется в Петербург, именно она сумела объяснить, чем были вызваны поступки Гринева, именно она заставила императрицу поверить себе.
Проанализировав эпиграфы к «Капитанской дочке», понимаешь, что они —разгадка, ключ к пониманию авторской позиции по отношению к героям. Ключ к нашему пониманию Пушкина — писателя и гражданина.

http://referatbooks.ru/publ/49-1-0-42