Какими средствами Блок создает у читателя в цикле"На поле Куликовом" у читателя впечатление грандиозности историч. битвы

«Весь цикл состоит как бы из двух витков спирали, и на орбите каждого витка находятся по два стихотворения. На этих витках спирали осуществляется связь времен: через прошлое к настоящему и будущему» , -писал литературовед М. Пьяных.
Цикл отчетливо распадается на три части.
Первое стихотворение «Река раскинулась. Течет, грустит лениво… » - зачин. Оно создает атмосферу, которая будет преобладать во всех остальных его частях. Это картина скупой на краски русской природы. Чувство грусти сменяется у лирического героя ощущением тоски, и постепенно в стихотворении начинает доминировать настроение тревоги, властно захватывая в свою орбиту все образы и подчиняя их себе. Время и пространство предельно расширяются, приобретая космический характер, образная символика окрашивается в трагические тона:
И нет конца! Мелькают версты, кручи…
Останови!
Идут, идут испуганные тучи,
Закат в крови!
В первом стихотворении как бы воспроизводится движение к полю боя. Его ритмическая организация – сочетание длинных (пятистопных) и коротких (трех- и двухстопных) ямбических стихов - помогает поэту передать противоречие между внешним спокойствием, «неподвижностью» Руси и напряженным ожиданием предстоящего.
Именно в этом стихотворении поэт дерзнул вместо привычного эпитета «Матушка-Русь» предложить свой, предельно личный, интимный: «О, Русь моя! Жена моя!» .
В этом стихотворении поэт выразил сущность времени и человеческой жизни в целом: «И вечный бой! Покой нам только снится…» .
Следующие два стихотворения рисуют лирического героя как одного из участников легендарной битвы. Образ лирического героя сливается с образом защитника Родины. Это и голос древнерусского воина на Куликовом поле перед битвой, и голос поэта в канун великих исторических событий: «Я – не первый воин, не последний… » Это клятва русского воина и русского поэта «За святое дело мертвым лечь» .
Начальное «Мы-сам друг» - очень характерно для блоковской лирической системы, которая насквозь диалогична. «Мы» объединяет не только лирического героя и читателя, не только автора и его современников. Блоковское «мы» объединяет автора и его соотечественников. Это духовное единение, наша общая любовь и общая тревога за русскую землю.
Образная система, лексика второго стихотворения тесно связана с древнерусской литературой. Первая строфа представляет собой типичное для народной поэзии единство жизни человека и природы. Обращает на себя внимание общая атмосфера тревоги, обреченности (не вернуться, не взглянуть назад) . Тревожные крики лебедей предвещают недоброе. Лебеди в древнерусском искусстве – символ верности, чистоты, но одновременно – и тревоги, смятения. Своеобразна звукопись Блока. Повторяющиеся л в начале – спокойные, мягкие. Многочисленные широкие а подчеркивают открывающийся взору простор бескрайней степи, в которой раздаются крики птиц. Гармонию нарушают только звучные р – словно предвещающие раскаты битвы. Звуковой строй древнерусского текста тоже нацелен на то, чтобы передать напряжение: «А уж гибель их подстерегают крылатые птицы, паря под облаками, вороны неумолчно грают, а галки по-свеому говорят». Во второй строфе тоже параллелизм внешнего (природного) и внешнего (человеческого) . Безглагольный синтаксис, неполные предложения ускоряют внутренний ритм стихотворения. Нарастает эмоциональное напряжение, обостряется предчувствие беды («горючий белый камень» , «поганая орда» , «не взыграет … никогда»). Динамика нарастает по ходу стихотворения, ускоряется темп поэтической речи, звучат восклицательные интонации. И для повествовательной манеры древнерусских авторов характерны эмоциональные всплески: «О, русская земля! Уже ты за холмом! »

ПОЛНОСТЬЮ: Александр Блок «На поле Куликовом» (1908).