про твардовского

Поэма «За далью — даль» представляет собой и широкое эпическое полотно. Здесь воспоминания и размышления автора сочетаются с дорожными впечатлениями, с картинами, мелькающими за окном вагона. Заволжье, Зауралье, Забайкалье — путешественник как бы заново открывает для себя дали, эти края Родины. В главах эпического плана: «За далью — даль» , «Семь тысяч рек» , «Две кузницы» , «Огни Сибири» , «На Ангаре» , «К концу дороги» — воссоздается «державный образ Родины» . «Окрестный мир земли обширной» живет в поэме в многочисленных зарисовках, передающих ощущение ее неоглядных далей. В пейзажах Твардовского доминируют укрупненные образы: «Волга-матушка» , «Батюшка-Урал» , «Огни Сибири» . Автор прибегает к метафоре, гиперболе: в Волгу «смотрелось пол-России» , «под кувалдой главного Урала земля отчетливо дрожала» , «Как Млечный Путь, огни земные» . Эти образы важны не сами по себе. Они позволили поэту сказать о масштабах дел русского народа, «подвижника и героя» . Великолепно передано ощущение Сибири, ее просторов, ее величия:
Сибирь! И лег и встал — и снова
Вдоль полотна пути — Сибирь.
Повествование о Сибири строится на смысловых и эмоциональных контрастах:
Сибирь! Как свист пурги — Сибирь, —
Звучит и ныне это слово.
Фонетическая оркестровка стиха, сравнение по-своему романтизируют этот образ. Романтическая приподнятость чувствуется и в словах: «огни Сибири» , которые «текут» , «бегут» , «лучатся» «с нерассказанной красой» . А рядом с этим — другие образы, другие слова: «угрюмые зоны» , «недоброй славы край глухой» .
Для Твардовского природа — воплощение прекрасного в жизни. Сильнее всего этот мотив выявлен в главе «На Ангаре» . В предварительном комментарии к ней нужно подчеркнуть, что Твардовский был очевидцем главного события, отраженного в поэме, — перекрытия Ангары и писал о нем по «живому впечатлению» . Оно было настолько сильным, что этому событию Твардовский посвятил прозаическое описание «Порог Падун» , стихотворение «Разговор с Падуном» , написанные одновременно с главой «На Ангаре» . По стилю этих произведений мы можем судить, во власти каких чувств находился поэт. Он был покорен природой Забайкалья, украшением которой была красавица Ангара, он любуется ее природной силой. «Все свои внешние впечатления Твардовский как бы погружает в лирическую глубину» . Это наблюдение С. Я. Маршака проиллюстрируем серьезной мыслью Твардовского о возможностях и роли искусства в постижении быстротекущей жизни. В одном из эпизодов главы «На Ангаре» речь идет о художнике, который хотел «У Ангары своею кистью / Перехватить ее красы» :
Но жалок был набросок смутный.
Не поспевала кисть вослед
Реке, менявшей поминутно
Своей волны летучий цвет.
Жизнь утверждала новые пейзажи — с плотинами, эстакадами, мостами. «И есть что видеть и есть что петь» , — говорил поэт в главе «С самим собой» . И его стихам не чужда патетика: в финале главы «На Ангаре» Твардовский написал впечатляющую картину «Заря на Ангаре» . Но патетическое начало не исчерпывало палитры изображения жизни автором поэмы. Этому есть свое объяснение: к радостям, вызванным преобразованием Сибири, примешивалось чувство горечи от тех потерь, которые несла сибирская природа. В прозаическом описании «Порог Падун» Твардовский писал: «И смолкнет порог, и часть красы мира сего навсегда скроется с глаз людей. Правда, на месте ее явится другая красота, но то уже будет другая… Но иначе не бывает, ничего не придумаешь вместо такого порядка: что ни добудешь у природы — то что-нибудь и утратишь. За все — платить» .