А что внутри вас молчит?

Куда не ступлю, обязательно вляпаюсь в энергоинформационные сгустки. Знаешь, а я подустал, и уже не могу уследить, как трубами фабрик ноздри богов вдыхают высокие технологии. Тебя не поймать на смущении. Зимнее смещение невозможно, если взглядом снайпер охлаждает прицел. Сегодня в Лапландии тронулся ледоход: плиты азота плывут по жидкому кислороду. Голливуд приучил нас, что киллер — профессия, а убийство — всего лишь работа. Если от чего и отдыхать рабам смысла, так это, конечно, от этики. Взгляни в окно. Потоки переселенцев блистают как стаи столовых приборов и увлажнённых сардин. Все эти горы ножей, ложек и вилок надо экстренно легализовать по железнодорожным цистернам.

Тебе не кажется, надвигается горячий фронт? Открой настежь портал параллельных миров, дай длинным линиям льда поплясать в пробитых солдатских касках. Что ж, вот и нашу деревню весталка весна прополоскала от белой гадости. Так возблагодарим возвышенные небеса за обратный осмос текущего человечества. Все видят, как трава растет вверх. Не все знают, что настолько же она растет вниз.

Мы разольём ласкательный ля бемоль в стаканы стыдливой осоки. Будем ждать синюю осень осин посреди просеки имени седин Сталина. А что там будет у нас на пути биографии? Дальше нам предстоит Метрополь посреди гуляй-поля. Когда мою голову вычислит на арифмометре математический стерлинг, не горюй слишком долго, выйди замуж за работника министерства мехмата. Где-то под проливным ливнем Индии расплетаются на ручьи мои отдаленные ганглии. Тепло упростит усложнённые снегопады Илимска до утечки сине-зеленой воды и водородного родника. Он спросит меня, как я вообще уцелел? У меня не будет ответа.

Врио бреет главу пикирующим Ка-52. Сегодня снова ему идти на работу: в золоотвале балетного пепла отыскивать слитки оловянных солдат. Как всегда, ни к чему это не приведет. Вот и в этом году каждый семнадцатый рубль ускользнул в усиленном пылесосе «Ассоль» и выпал в конюшнях Тянь-Шаня. Разве что ректор всматривается в реактор и реактор всматривается в него. Прогорклый дым сгоревших покрышек выстлал предгорье афонского старца. Консервированный страстотерпец по срезу отпавшего снега вычислит страты его наслоения. А мы вдалеке от политики устраиваем фестивали и лимонадные баталии Лиссабона в цвету.

Послушай меня, проливной лейтенант, иссечённый волоколамским шоссе, избавься же, наконец, от оглохшего захолустья пороховой Оклахомы. Тебя ждёт бакелитовый страж королевского корабля. В японском букете бело-фаянсовых монголий и рассыпчатых старцев он принес тебе лапы лисицы, барсука и кота. Ветер воодушевляет полиэтилен, и одушевленные пакеты летают в эфире. Московские леденцы налипли на церебральные провода. Я, укоренившийся в местном суглинке кривой карагач, мне не видать и во сне марсианскую морось болотного Петербурга.

Нас атакуют марокканские танки, недаром, дядя, собраны они из шоколадных плит, сваренных марципановой сваркой. Спаренные пулеметы на танках выстреливают стаи синиц. Их гусеницы сделаны из шелкопряда и начищены блеском до сияния Министерства внешних сношений. Их пушки стреляют на сорок метров струями сливочных кремов, а экипажи их набраны из модернизированных девиц. Внутри они слизывают блаженство, и карамельный меч Excalibur мироточит каплями миротворчества на изысканных языках. А мы лишь сдвигаем со скрипом экспроприированный сервант, и пытаемся высечь искры ударом подушки о пыльный матрац. И хотя наш бог милосерден, и у нас все получится, никто из нас не поверит, когда получится всё.

Говорят, к ста семнадцати наступает насыщение днями и страх смерти проходит. Будешь сидеть на колесах, в кресле, иметь которое мечтал с детства, и думать простые мысли: вот птичка. Она прилетела. Ой, улетела.

иногда Душа, но чаще умный ребенок)

Совесть

Не знаю, что, но молчит)

Улыбнулся..испытательный стенд жизни..раньше гудел и искрил..теперь помалкивает..заматерел старый.))))..Доброе-доброе...)))

внутри меня молчит чувство сытости)

иногда гордость.

не желаю туда заглядывать, вдруг обратно не загоню )

боль

Молчат гробницы, мумии и кости, —
Лишь слову жизнь дана:
Из древней тьмы, на мировом погосте,
Звучат лишь Письмена.

И нет у нас иного достоянья!
Умейте же беречь
Хоть в меру сил, в дни злобы и страданья,
Наш дар бессмертный — речь.

1915 г.
И. Бунин.

Монстр, но мааааленький такой...))

Если мне что-то не нравится, то я не молчу, а спокойно об этом говорю.

Чего?