В чем общность и различие художественных трактовок исторических событий и личностей...

Общность художественных трактовок в том, что оба художника мастерски передавали настроение людей, изображённых на их полотнах.

Мы как будто присутствуем там. Переживает Грозный, убивший своего сына. Он раскаивается, но поздно.

Тоже самое мы видим у Сурикова в " Утре стрелецкой казни "

Каждый образ в толпе представляет собой индивидуальный, портретный характер, который создавался в напряжённом поиске натурщиков и в тщательной работе над этюдами. Все стрельцы по-своему переживают трагедию, выражают непокорность, бунтарский дух и возмущение. На их лицах и в позах — целая гамма чувств: угрюмое молчание и горестное прощание, упрямая злоба, тягостное раздумье и тупая покорность.

Разница же, как мне кажется в трактовке.

В полной мере Суриков владел искусством выявлять в конкретных, реальных фактах общие исторические закономерности, показывать истоки внутренних национальных противоречий. Создавая художественный образ исторического прошлого, он нередко видел его через судьбу отдельной личности, воплотившей «героическую душу своего народа» (М. В. Нестеров). В то же время материал для своих картин он черпал из современной действительности, видя в ней подходящие ассоциации, характерные штрихи и значимые детали. Суриков никогда не обличал, не выносил приговоров и не ставил оценок. Во всём, что изображал, он позволял себе только сопереживание и эмоциональную объективность.

Не кровь и не казнь хотел передать автор в " Утре стрелецкой казни ", а народную национальную трагедию, рассказать о той страшной цене, которую платит народ, живущий в эпоху перемен и попавший под колесо истории. Драматическое звучание полотна автор видел в «торжественности последних минут», переживаемых стрельцами.

То есть Суриков идёт от частного к общему, в то время как Репин выносит оценки поступкам своих героев.

В картине " Иван Грозный и сын его Иван " Репин выносит оценку поступку своего героя.
В картине отчётливо прозвучала мысль о преступности убийства, попрания непреложной заповеди «не убий». Одинаково страшны одиночество и раскаяние скорчившегося старика, пытающегося приподнять тяжелеющее тело сына, и милосердный жест прощения сына, касающегося слабеющей рукой отца.

http:// sghistoryspb.ucoz.com/load/iskusstvo_ii_chast/russkie_khudozhniki_peredvizhniki/3-1-0-145