какие Пушкинские и Лермонтовские мотивы обнаруживаются в Тютчевской лирике?

Как это ни покажется странным, при всём образно-концептуальном различии стихотворений Пушкина и Лермонтова общего в них больше, чем может показаться после только что проведённого анализа. Чтобы это почувствовать, достаточно, например, положить рядом с этими текстами стихотворение Ф. И. Тютчева «Над виноградными холмами» , которое, между прочим, относится к раннему этапу его творчества (первой половине 30-х годов XIX века) и вполне современно текстам Пушкина и Лермонтова.

В стихотворении Тютчева при первом поверхностном чтении можно обнаружить образы, напоминающие образную структуру проанализированных текстов (храм на краю вершины) , организацию пространства по вертикали (есть то, что внизу, и то, что в высоте) , а также мотив подъёма, восхождения, взлёта (подъемлясь, всходит к высотам; туда взлетая) . Можно почувствовать и увидеть как будто пушкинскую гармонию и широту простора (виноградные холмы) . Настроение в стихотворении Тютчева умиротворённое, гармоничное, светлое. Напрашивается вывод, что этот текст родствен пушкинскому. Но не будем спешить.

Прежде всего, если обратим внимание на эпитеты первых четырёх строк, то мы увидим, что все они создают гораздо более конкретный образ пространства, чем у того же Пушкина: холмы виноградные, облака златые, волны зелёные, река померкшая, кроме того, она шумит. Перед нами конкретная, кем-то созерцаемая картина вечера. Более того, это меняющаяся картина, то есть не “фотография”, а “фильм”, этот эффект возникает особенно благодаря причастию померкшая. Пушкинские парит и сияет окрашивались эпитетом вечные (лучи) , и снималось ощущение конкретности. У Лермонтова также налицо предельная обобщённость образов, тяготеющих к символам. У Тютчева же мы, как в описаниях Л. Н. Толстого, “видим, слышим, чувствуем”, то есть воспринимаем конкретный окружающий мир.