⇢ Смысл текста в эпилоге Война и Мир Часть 2. Глава 9.
Есть там [ ] такой кусок:
"3) Третье основание есть большая или меньшая доступность
для нас той бесконечной связи причин, составляющей неизбежное требование
разума и в которой каждое понимаемое явление, и потому каждое действие
человека, должно иметь свое определенное место, как следствие для
предыдущих и как причина для последующих.
Это есть то основание, вследствие которого действия свои и
других людей представляются нам, с одной стороны, тем более свободными и
менее подлежащими необходимости, чем более известны нам те выведенные
из наблюдения физиологические, психологические и исторические законы,
которым подлежит человек, и чем вернее усмотрена нами физиологическая,
психологическая или историческая причина действия; с другой стороны, чем
проще самое наблюдаемое действие и чем несложнее характером и умом тот
человек, действие которого мы рассматриваем.
Когда мы совершенно не понимаем причины поступка: в случае
ли злодейства, добродетели или даже безразличного по добру и злу
поступка, — мы в таком поступке признаем наибольшую долю свободы. В
случае злодейства мы более всего требуем за такой поступок наказания; в
случае добродетели — более всего ценим такой поступок. В безразличном
случае признаем наибольшую индивидуальность, оригинальность, свободу. Но
если хоть одна из бесчисленных причин известна нам, мы признаем уже
известную долю необходимости и менее требуем возмездия за преступление,
менее признаем заслуги в добродетельном поступке, менее свободы в
казавшемся оригинальным поступке. То, что преступник был воспитан в
среде злодеев, уже смягчает его вину. Самоотвержение отца, матери,
самоотвержение с возможностью награды более понятно, чем беспричинное
самоотвержение, и потому представляется менее заслуживающим сочувствия,
менее свободным. Основатель секты, партии, изобретатель менее удивляют
нас, когда мы знаем, как и чем была подготовлена его деятельность. Если
мы имеем большой ряд опытов, если наблюдение наше постоянно направлено
на отыскание соотношений в действиях людей между причинами и
следствиями, то действия людей представляются нам тем более необходимыми
и тем менее свободными, чем вернее мы связываем последствия с
причинами. Если рассматриваемые действия просты и мы для наблюдения
имели огромное количество таких действий, то представление наше об их
необходимости будет еще полнее. Бесчестный поступок сына бесчестного
отца, дурное поведение женщины, попавшей в известную среду, возвращение к
пьянству пьяницы и т. п. суть поступки, которые тем менее
представляются нам свободными, чем понятнее для нас причина. Если же и
самый человек, действие которого мы рассматриваем, стоит на самой низкой
степени развития ума, как ребенок, сумасшедший, дурачок, то мы, зная
причины действия и несложность характера и ума, уже видим столь большую
долю необходимости и столь малую свободу, что как скоро нам известна
причина, долженствующая произвести действие, мы можем предсказать
поступок. "
Почему во втором абзаце говориться что "тем более свободными и
менее подлежащими необходимости" чем более "вернее усмотрена нами физиологическая,
психологическая или историческая причина действия". А в третьем абзаце доказывается обратное?
