О чем поет ПТИЧКА?))

Ученые до сих пор толком не знают этого. В настоящее время орнитологи пришли к выводу, что сейчас «задача скорее состоит не в том, чтобы оспаривать объективный характер той или иной функции песни, а в том, чтобы направить усилия на составление исчерпывающего реестра этих функций» (Симкин, 1972, с. 41). Но будет ли этот исчерпывающий реестр связан лишь с «земной» проблемой биологической целесообразности?

Первая побудительная причина птичьего пения была связана учеными-орнитологам с привлечением самцами самок (Жизнь животных, 1986, Т. 6, с. 21). Однако даже беглое знакомство с данными о сроках пения птиц и временем их гнездования вскрывает несоответствие этого предположения фактам. Дело в том, что самцы, как правило, продолжают петь и тогда, когда самка уже насиживает птенцов. Поют в это самцы таких птиц как обыкновенный соловей, варакушка, зарянка, различные виды пеночек, садовая камышевка и ряд других птиц (Симкин, 1990, с. 204 – 313). Более того, самцы некоторых видов, – например соловьиного сверчка, – не принимающие активного участия в выкармливании птенцов, поют не только в период насиживания, но и в период выкармливания птенцов (Симкин, 1990, с. 249).

Поняв, что привлечением самок нельзя объяснить всю глубину феномена птичьего пения, орнитологи выдвинули идею, согласно которой «значение пения прежде всего состоит в том, чтобы показать другим самцам того же вида и возможным конкурентам, что гнездовая территория занята» (Жизнь животных, 1986, Т. 6, с. 21). Однако это предположение также не способно до конца объяснить феномен птичьего пения. К примеру, «бывают случаи, когда старый и молодой соловьи поют, сидя на одной ветке, и молодая птица строго соблюдает свою очередь для пения. Если она увлекается и начинает мешать старой птице, та, в свою очередь, либо нападает и изгоняет нарушителей законов леса, либо “усмиряет” молодую птицу песней необычной силы и совершенства» (Симкин, 1990, с. 193). Ни о каком обозначении своей территории здесь нет и речи. Кроме того, сроки пения многих птиц также далеко выходят за рамки их гнездового периода жизни. Например, такая птица как полевой жаворонок – один из лучших певцов наших полей – «начинает петь еще в предвесеннее время, в районах своих зимовок, и летит на места гнездовий с песней» (Симкин, 1990, с. 14). Другие же птицы – такие славка-завирушка и желтоголовый королек – продолжают свое пение осенью (Симкин, 1990, с. 291, 319). Что же касается стрижей, то они «поют» свою своеобразную песнь во время полета постоянно (Жизнь животных, 1986, Т. 6, с. 314), при этом во время так называемых «погодных миграций» могут отлетать от гнезда на расстояние 40 – 70 км. Такие «погодные миграции» имеют место во время «похолоданий и связанного с ними резкого недостатка кормов. Наступающая в таком случае приостановка жизненных процессов у птенцов (оцепенение) дает возможность взрослым птицам оставить их без присмотра и откочевать на несколько дней в места, где кормовые условия лучше» (Жизнь животных, 1986, Т. 6, с. 315). И такие перелеты опять таки сопровождаются своеобразным «пением» .

Кроме того, обозначение гнездовой территории песней может показаться не столь уж важной, если вспомнить, что другие самцы во время насиживания птенцов уже «привязаны» к своим гнездовым участкам. Самцы же, оставшиеся без пары, прямой угрозы для будущего потомства не представляют. Более того, такие самцы иногда даже помогают выкармливать птенцов. Так, «у больших синиц иногда в выкармливании птенцов принимают участие и другие синицы (обычно потерявшие свою кладку или оставшиеся холостыми) » (Симкин, 1990, с. 338). И, наконец, чтобы обозначить свою гнездовую территорию, достаточно издать какой-нибудь короткий звук и не привлекать хищников своим долгим и прекрасным пением, во время которого птица, к тому же, обычно, забывает об опасности. Так, наблюдения показывают, что соловей, являющийся очень скрытной и осторожной птицей, которую в обычных условиях «заметить очень трудно»

Что Лето, тю -тю !