Голова правителя, когда он спит, лежит на его земле, а ноги приходиться вытягивать во владения соседей

Удобное расположение и климат в окрестностях горы Монако всегда привлекали сюда людей. Сначала на территории будущего княжества обосновались финикийские торговцы, построившие здесь форт. Финикийцев сменили римляне (в 122 году нашей эры) , которые расширили городок, превратив его в курорт и, чуть позже, … в место ссылки, вроде Сибири в СССР. При всём этом городок оставался важным перевалочным пунктом, что и определило его дальнейшую жизнь: завоеватели приходили и уходили, а город процветал: ведь всем нужны были меха из Галлии и Саксонии, фрукты и скакуны из Испании, зерно – из Африки. Больше трёх веков территория Монако находилась под владычеством Рима: вокруг городка росли виллы патрициев и всадников, расширялся порт, появлялось то, что ныне зовётся туристической инфраструктурой. В 476 году последний легионер покинул Монако, и до конца 10-го века жизнь здесь была не слишком спокойной. Множество правителей-соседей, от варварских вождей до первых королей новой, германизированной Европы хотели сделать этот уголок своим. Получилось это только у графа Прованса – в 972 году он выгнал из Монако сицилийских берберов (арабов) и присоединил владение к своему графству.

Спокойно всё было в графстве Прованс недолго – уже в 1162 году Прованс стал частью Священной Римской Империи Германской Нации, а вместе с ним и Монако. Впрочем, императора Фридриха Рыжебородого мало интересовал райский уголок, пусть и расположенный на перекрёстке средиземноморских дорог. Неинтересна императору-воину, императору-борцу с папской властью была и недвижимость, оставшаяся от римлян и искушенных в строительстве роскошных дворцов провансальцев. Потому он практически подарил Монако Генуэзской республике.

Уже тогда Италия представляла собой лоскутное одеяло мелких владений (говорили, что если итальянский феодал ложится спать, то голова у него лежит на его земле, а ноги – на земле соседа) , которые непрестанно воевали друг с другом. Столь обширное приращение к своим землям генуэзцы закрепили строительством мощной крепости. Впрочем, война нисколько не сказалась на интенсивности торговли – под бдительным надзором генуэзских арбалетчиков со стен форта продолжали разгружаться торговые когги и галеры. Война была где-то далеко, где-то в Риме и в Каноссе (резиденции Папы) гвельфы и гиббелины – сторонники Папы и императора – выясняли, кто будет править Европой. Монако это волновало мало. Пока… 8 января 1297 года, вечером, перед воротами форта не появился монах. Его звали Франсуа Гримальди. С крика стражникам «Открывай ворота» и начался новый период истории города-принципата.