Вот оно
Вдруг сзади его скрипнула дверь, и в комнату вошла та самая женщина, которую он видел с голой шеей и локтями.
Ей было лет тридцать. Она была очень бела и полна в лице,
так что румянец, кажется, не мог пробиться сквозь щеки. Бровей у нее
почти совсем не было, а были на их местах две немного будто припухлые,
лоснящиеся полосы, с редкими светлыми волосами. Глаза
серовато-простодушные, как и все выражение лица; руки белые, но жесткие,
с выступившими наружу крупными узлами синих жил.
Платье сидело на ней в обтяжку: видно, что она не прибегала
ни к какому искусству, даже к лишней юбке, чтоб увеличить объем бедр и
уменьшить талию. От этого даже и закрытый бюст ее, когда она была без
платка, мог бы послужить живописцу или скульптору моделью крепкой,
здоровой груди, не нарушая ее скромности. Платье ее, в отношении к
нарядной шали и парадному чепцу, казалось старо и поношено.
Она не ожидала гостей, и когда Обломов пожелал ее видеть,
она на домашнее будничное платье накинула воскресную свою шаль, а голову
прикрыла чепцом. Она вошла робко и остановилась, глядя застенчиво на
Обломова.