Герой поэмы — романтический изгнанник — в поисках свободы бежит из культурного общества, из «неволи душных городов» к свободным, живущим простой, близкой к природе жизнью цыганам. Изображенные Пушкиным вольные и веселые цыганы, конечно, не похожи на подлинных бессарабских цыган, живших тогда в «крепостном состоянии». Но Пушкину нужно было создать своему герою такую обстановку, в которой он мог бы полностью удовлетворить свое страстное желание-абсолютной, ничем не ограниченной свободы. И тут обнаруживается, что Алеко, требующий свободы для себя и пользующийся ею в цыганском обществе, не желает признавать ее для других (для Земфиры), если эта свобода затрагивает его интересы, нарушает его мнимые «права» («Я не таков, — говорит он старому цыгану. — Нет, я не споря от прав моих не откажусь»). Поэт развенчивает романтического героя, показывая его подлинную сущность эгоиста и убийцы.
В «Цыганах» развенчивается романтический идеал неограниченной свободы. Пушкин убедительно показывает, что полная свобода действий, отсутствие ограничений и обязательств в общественной жизни возможны только для общества людей примитивных в своих потребностях, ленивых, праздных, да к тому же робких и слабых.
Абсолютная свобода в любовных отношениях, не создающих никаких взаимных обязательств, никакой духовной связи между любящими, показана Пушкиным в поведении Земфиры и ее матери Мариулы. Земфире «скучно, сердце воли просит», и она легко изменяет горячо любящему ее Алеко.
К тому же полная свобода в поступках вовсе не дает «вольным» цыганам счастья. Старый цыган так же несчастлив, как и Алеко, но только он смиряется со своим несчастьем, считая, что это — нормальный порядок, что «чредою всем дается радость, что было, то не будет вновь».
Развенчав в своей поэме и романтический идеал свободы, и романтического героя, Пушкин еще тогда, в 1826 году, не знал, чем заменить эти идеалы, как на реальной основе построить свое мировоззрение... Поэтому и заключение поэмы звучит трагически безнадежно:
И всюду страсти роковые,
И от судеб защиты нет.
