особенности жанра жития сергия радонежского

Житие Сергия Радонежского и литературные традиции Православного Востока: особенности преемственности.

Духовный подъем, характерный для всего Православного Востока в XIV-XV вв. , в полной мере отразился в средневековой русской литературе. Культура Древней Руси испытывает в XV в. так называемое второе южнославянское влияние. В литературе результаты влияния ярче всего отразились на житийном каноне и особенно на творчестве такого древнерусского писателя как Епифаний Премудрый. Епифания принято считать родоначальником стиля «плетение словес» в русской агиографии.
Литературоведы, теологи и историки Церкви все чаще соотносят древнерусские жития периода второго южнославянского влияния и их особенности с учением исихазма. Основные положения учения – непрестанная молитва, безмолвие и обожение - актуализировались в Византии в эту эпоху.
На рассматриваемый период приходится чрезвычайно активное общение Византии, Афона, Болгарии, Сербии и Руси. Оно обуславливает сильнейшее воздействие греческих и южнославянских литературных традиций на древнерусского книжника XV в.
Сравнительный анализ греческой, южнославянской и русской литературы позволяет выделить в русской агиографии, наряду с традиционными особенностями исихастского жития, ряд уникальных черт, характерных в XV в. только для русской литературы. Прежде всего это касается Епифания Премудрого и его «Жития преподобного и богоносного отца нашего Сергия, игумена Радонежского» . Это произведение характеризуется исключительной продолжительностью и витиеватостью, и именно оно так внутренне подчинено идее непрестанной молитвы, тишины и обожения, как никакие другие современные Епифанию исихастские жития.
Греческая, болгарская и сербская агиография времен второго южнославянского влияния насыщены указаниями на практику исихазма: непрерывность молитвы, молчание внешнее и молчание помыслов, моменты озарения и обожения и т. д. Греческие жития нередко содержат целые поучения о непрестанной молитве. Многие южнославянские агиографы ставят своей задачей подтверждение истинности исихастского учения, и потому написанные ими произведения часто более похожи на руководства для желающих научиться молитве Иисусовой, нежели на жития. Авторы часто употребляют слова «исихазм» , «исихатор» , появляются рассуждения о божественных озарениях и т. д. Примером тому могут послужить жития Саввы Сербского, Григория Синаита, Григория Паламы, Максима Ковсокаливата, Иоанна Рильского, Ромила Пустынножителя и др.
В противовес указанной традиции, Житие Сергия Радонежского не заключает в себе «столь резких специфически-исихастских черт» , что было отмечено Д. С. Лихачевым. Действительно, агиограф ни разу не упоминает в своих произведениях слова «исихазм» , не предлагает нам пространных поучений о борьбе с помыслами и о непрерывности молитвы. Между тем, известно, что инок Епифаний, наравне со многими русскими монахами, бывал на Афоне, в Константинополе, в Иерусалиме – в центрах распространения идей исихазма; зная греческий язык, он не мог не читать богословских и аскетических исихастских произведений. Тем не менее, русский агиограф не копирует восточную литературную традицию исихастов, а усваивает ее основные особенности и развивает по-своему.
Полностью