Раньше за машину некоторые Родину продавали, а теперь за что ...патриоты.. твою.. м...)))

Цель обучения – помочь обрести свободу. Но свобода уводит в бесконечность, а бесконечность страшит. Так появляется удобная мысль остановиться на пороге, объяснить словами необъяснимую тайну побуждений, велений, непреодолимых желаний, омыть чувство в человеческих запахах.
Люди тонут, как корабли. Дети тоже. Есть среди них те, что ушли на дно уже чуть ли не девятилетними, унося с собой тайну своего предательства. Чудища вероломства глядят на вас безоблачно невинными глазами ребенка; эти преступления нигде не отметишь, потому что им и названия нельзя найти.
Почему так часто являются нам хорошенькие личики? Почему у чудесных цветов гнилые корни?
Вчитываясь в нее строчка за строчкой, в ее ноги, руки, волосы, губы, уши, грудь, пробираясь от пупка к подбородку и от подбородка к бровям, я жадно накидывался на нее, царапал, кусал, душил поцелуями эту женщину, звавшуюся раньше Марой, ставшую теперь Моной, которая еще не раз переменит свое имя, свой облик, каждую мельчайшую черту своего образа и останется все такой же непроницаемой, непрочитанной, недоступной для понимания, как какая-нибудь застывшая статуя в заброшенном саду забытого материка. В девять лет или даже раньше могла она как в обмороке нажать на курок игрушечного на вид пистолета и рухнуть подстреленным лебедем с высоты своих грез. Вполне возможно, так оно и было: тело ее крепло, а душа, как облако пыли, развеялась ветром в разные стороны. Колокол звучал в ее сердце, но нельзя было понять, что означает этот звон. Вот такой оказалась она – ее образ никак не соответствовал тому, что я создавал в своей душе. И она навязывала мне его, просачивалась в клетки моего мозга, как просачиваются мельчайшие капельки яда сквозь пораненную кожу. Царапина затянется, но останется что-то – след листочка, задевшего камень.
Неотвязные ночи, когда, переполненный жаждой творчества, я не видел ничего, кроме ее глаз, а в этих глазах, как кипящие пузырьки гейзерового озерка, появлялись фантомы, росли, набухали, лопались, исчезали и вновь возникали, неся с собой благоговейный ужас, дыхание неведомого, страх и трепет. Постоянно преследуемое существо, запрятанный цветок, чей запах никогда не учуять ищейкам. А за этими призраками, проглядывая сквозь чащобу джунглей, стояло дитя – робкое, застенчивое и в то же время бесстыдно предлагающее себя. Потом медленно, как в кино, погружается в воду лебедь, падают снежинки, словно чьи-то тела, а потом еще и еще призраки и глаза, становящиеся снова глазами, сначала они пламенеют, как раскаленные угли, потом светятся только проблесками остывающей золы, а потом свет их становится мягким, как у цветов. А потом нос, рот, щеки выплывают из хаоса торжественно и основательно, как луна из мрака; маска исчезает, плоть обретает форму, облик, черты. Генри Миллер. СЕКСУС
Амфора с античной родословной, \ Арфа с напряжённою струною, –\ Эти вещи, знаю безусловно, \ В разные эпохи были мною. Инна Лиснянская Из книги «ВЕТЕР ПОКОЯ» 2003 1991 АМФОРА И АРФА

люди одинаковы и во времена нерона, и позднего сюра... .

Ага, я тоже "Гараж" смотрю ))

А теперь Родину покупают в Карловых Варах, например. Чем больше продашь в Рязани тем больше купишь в Моравии . АРИФМЕТИКА, однако