Когда от любви идёшь ко дну, надо ли хвататься за соломинку или, всё-таки посмотреть, что там на дне?

Утопленник.
После того, как она ушла от меня, жизнь потеряла всякий смысл. Пить, есть и даже дышать, с каждым днём становилось всё сложнее.
Не всякий задумывается над тем, что все перечисленные функции имеют одно общее, а именно - горло.
Так рассуждал я, неумело пытаясь, своими руками, скрутить из бельевой верёвки надёжный узел.
Но, моё воспитание не позволяло, просто так повиснуть одинокой свечкой затянутой самодельной петлёй на веранде собственного дома, в предрассветный час.
И я решил поехать на дальний пруд, привязать к бельевому узелку крупный камень и погрузиться с ним в глубину озера.
Это решение было продиктовано самой возможностью незаметного для окружающих избавления от непомерной муки, что душила меня изнутри.
Камень мне пришлось стащить из декоративной клумбы, которой украсила свой участок соседка Лена, добродушная и всегда приветливая тихая вдова.
С трудом уложив свой последний груз в багажник автомобиля и, бросив рядом с ним самодельную упряжь, я обернулся к дому, как бы прощаясь, а заодно, вспоминая все былые горести и минуты счастья, проведённые в нём.
Двигатель гулко, почти враждебно загудел но, вскоре успокоился и автомобиль плавно поехал туда, где должна была прерваться моя высокая песнь.
Равнодушный навигатор показывал, что для моей угрюмой затеи, нет лучшего места, чем "Нижние топи". Там был лесной массив, в глубине которого и располагалось тихое неприметное озеро.
Следуя указаниям навигатора, я сделал не малый крюк, после чего устройство сообщило синтетическим женским голосом:
"Вы прибыли в точку маршрута".
Припарковавшись на обочине, я достал содержимое багажника и, взвалив на себя последнюю ношу, углубился в лес, хрустя валежником.
Пробираясь наугад к озеру, на своём пути, я не встретил ни одной тропы грибников, от чего лес показался, каким-то неухоженным и даже диким. "УГУ-УГУ" говорили совы, подтверждая выбранное мной направление.
Солнце, завершив свои дневные дела, уже собиралось уходить за горизонт, когда я, наконец, вышел на берег озера. Но, озером, это затхлое, поросшее камышами болото, назвать было нельзя.
"Эх, Катерина, что ты со мной сделала"! Эх, как несправедлив мир!
С горечью произнёс я, наматывая на себя верёвку, с привязанным к ней, на другом конце, украденным у вдовы реликтовым булыжником.
Последние лучи Солнца, отразившись в жёлто-серой листве леса, медленно растворились в густом сумеречном мраке, а на смену ему пришла непроглядная ночная тьма.
Вульгарный жабий хор перемешался с оркестрами сверчков и цикад, комары гудели над моей, всё ещё живой плотью.
Вдруг, в восточной стороне болота послышались пугающие звуки!
С шумом водопада, что-то нехорошее поднялось на поверхность и, по всем признакам, направилось в мою сторону.
Тщетно пытаясь всмотреться во тьму, я попытался прислушаться к мраку, скрывавшему неясный силуэт. Сейчас я очень пожалел, что не взял с собой фонарик. Но, спустя минуту, фонарик уже не понадобился.
В трёх метрах от меня стояла фигура человека протянувшего ко мне руки.
Водоросли, повисли на остатках лохмотьев его прогнившей одежды, длинные седые волосы на его, почерневшей голове, слиплись комьями.
Полураскрытый рот обнаруживал редкие кривые зубы. В обезображенной гниением пустой глазнице шевелилась жирная пиявка.
"Эээээх".
Невыразимо жутким голосом произнесло оно и направилось ко мне.
"Утопленник"!
С ужасом подумал я и, моментально сбросив с себя удавку, рванул в лес.
"Эээээх".
Донеслось за спиной.
Никогда ещё так быстро я не бежал! Перескакивая через поваленные деревья и уворачиваясь от ветвей, я чувствовал, что ночной лес, как будто ожил. Сговорившись между собой деревья, словно пытались вытеснить меня, в усеянный мухоморами глухой овраг, на дне которого, раскинуло свои объятия неведомое зло.