Мизансцена "Хлестаков в трактире"

На главной улице уездного города расположено здание с огромными буквами “Трактиръ”. Именно здесь две недели назад поселился Иван Александрович Хлестаков, чиновник из Петербурга.

Ему отвели темную низенькую комнату, так что, когда в нее заходишь, нужно пригнуть голову. Посередине комнаты стоит маленький круглый столик без скатерти: на нем видны следы жизни прежних постояльцев: пятна от супа, вина, чернил. В углу комнатенки, под лестницей, покосившаяся кровать, вся всклокоченная, застеленная кое-как покрывалом серо-зеленого цвета. В единственное окошечко, расположенное на уровне пола, не поступают солнечные лучи. В комнате темно.

Входит Хлестаков, молодой человек 23-24 лет, одетый по моде: черный фрак, узенькие белые брючки, шикарный бант украшает его шею, цилиндр и тросточка в руках. На лице – тоска, скука, в голодных глазах – огромное желание есть. Не снимая ботинок, он ложится на кровать. Желтые обои с незатейливыми картинками, наклеенными на стенах, создают впечатление безысходности и печали героя на данный момент его жизни. Долго он не может лежать, так как чувство голода не дает ему покоя. Он вскакивает, ходит по комнате, разнообразно сжимает свои губы и, наконец, говорит громким и решительным голосом: “Эй, Осип! ”. Но Хлестаков настолько унижен безденежьем и боязнью оказаться на улице, его настолько мучит голод, что уже не столь решительным голосом он способен на робкую просьбу: “Ты ступай, туда… ”. При этих словах Хлестаков прячет глаза, отворачивается от Осипа. Ему не ловко, он не решается уточнить “куда”, поскольку там скорее всего откажут. Хлестаков видит, что Осип не хочет никуда идти, и тогда ему ничего не остается, как умолять слугу, поэтому голос его звучит тихо и вовсе не решительно. Он с трудом произносит каждое слово. Фраза его изобилует долгими паузами в голосе звучат извинительные интонации. Здесь мы понимаем, что хозяином положения становится слуга, что барин у него под каблуком! Но как преображается Хлестаков, когда в его комнату заходит слуга с тарелками и салфетками. Голос его вновь зазвучал громко и решительно. Он подпрыгивает от радости на стуле, прихлопывает в ладоши, речь насыщена восклицательными предложениями. Хлестаков располагается за столом, как знатный господин в дорогом трактире на Невском. Теперь все чаще звучит в адрес слуги не просьба, не мольба, а “дурак! ”, “канальи! ”, “подлецы, бездельники! ”.
+”: молодой человек лет 23-24, одет по моде;
“-”: труслив, высокомерен, нагл, глуп со слугой