Хорь и Калиныч

Мне прнравился Хорь. Тем, что этот простой крестьянсеий мужик, был рационалистос, он умел копить деньги, ладить с барином и властями, умел устроиться в жизни. Он был очень надёжным, практичным и обязательным человеком, на которого можно было бы положиться, к тому же очень трудолюбивый. Хорь и к людям и к обществу, был ближе, нежели Калиныч.

В. Г. Белинский:
"Вы и сами не знаете, что такое "Хорь и Калиныч". Это общий голос... <…> Судя по "Хорю", Вы далеко пойдете. Это Ваш настоящий род... <…> "Хорь" Вас высоко поднял - говорю это не как мое мнение, а как общий приговор."
(В. Г. Белинский - И. С. Тургеневу, 19 февраля 1847 г.)
"Наконец в первой книжке "Современника" за прошлый год был напечатан его рассказ "Хорь и Калиныч". Успех в публике этого небольшого рассказа, помещенного в смеси, был неожидан для автора и заставил его продолжать рассказы охотника. Здесь талант его обозначился вполне. <…>
Не удивительно, что маленькая пьеска "Хорь и Калиныч" имела такой успех: в ней автор зашел к народу с такой стороны, с какой до него к нему никто еще не заходил. Хорь, с его практическим смыслом и практическою натурою, с его грубым, но крепким и ясным умом, с его глубоким презрением к "бабам" и сильною нелюбовью к чистоте и опрятности, — тип русского мужика, умевшего создать себе значащее положение при обстоятельствах весьма неблагоприятных.
Но Калиныч — еще более свежий и полный тип русского мужика: это поэтическая натура в простом народе. С каким участием и добродушием автор описывает нам своих героев, как умеет он заставить читателей полюбить их от всей души! Всех рассказов охотника было напечатано прошлого года в "Современнике" семь. <…>
"Хорь и Калиныч" до сих пор остается лучшим из всех рассказов охотника; за ним — "Бурмистр", а после него "Однодворец Овсяников" и "Контора". Нельзя не пожелать, чтобы г. Тургенев написал еще хоть целые томы таких рассказов."
(В. Г. Белинский, "Взгляд на русскую литературу 1847 года", 1848 г.)

А. И. Герцен:
"Один из самых крупных корифеев байроновского направления, после того как он порылся в самой сердцевине мелочного и грубого общества, где все притязавшее на более благородную жизнь должно было заглохнуть от ничтожества жалкого прозябания, — вздумал изобразить по-своему двух бедных крестьян. Одному из них он, конечно шутки ради, придал характер Гете, другому — характер Шиллера. Но по мере того как Тургенев ближе присматривался к помещичьему дому и чердаку бурмистра, он все сильнее увлекался своим предметом. Шутка все исчезала, и поэт нарисовал нам два разных, серьезных поэтических типа русских крестьян. Неподготовленная к этому публика разразилась рукоплесканиями. Художник выступил со вторым своим рассказом «охотника». Этот рассказ был превосходен, — так пошло дальше."
(А. И. Герцен, статья "О романе из народной жизни в России", 1857 г.)

С. А. Венгеров:
"В Хоре ничего идеализированного нет. Он не возвышенно добр и не сентиментально добродетелен, он не ахти как развитее других крестьян и даже заражен некоторыми крестьянскими предрассудками. Если он производит чрезвычайно приятное впечатление, то именно тем самым, что представляет среднего русского человека, развивавшегося при благоприятных обстоятельствах. Хорь практичен, но не тою скверною практичностью, которая в общежитии слишком снисходительно характеризуется словами "себе на уме". Он настолько практичен, чтобы не позволять себя эксплуатировать разными гг. Полутыкиными. Он не желает лишь оставаться в дураках, применять свою доброту к ненадлежащему месту. Зато к Калинычу, к мягкому романтику Калинычу, он питает самую нежную привязанность, и готов ему помочь чем только может."
(С. А. Венгеров, "Русская литература в ее современных представителях", 1875 г.)