Обломов в доме Пшеницыной

Переезд с дачи на Выборгскую сторону в квартиру
к вдове Пшеницыной приближает Обломова к Обломовке и,
напротив, удаляет его от большой жизни, жизни деятельной,
хлопотливой.
Большой мир, необозримые пространства, куда звал
Обломова Штольц, приглашая его ехать вслед за ним
в Англию, потом в Париж, - этот большой мир не для Обломова.

Квартира на Выборгской стороне- та же Обломовка,
по словам Ильи Ильича.

"Илья Ильич встанет утром часов в девять, иногда
увидит сквозь решетку забора мелькнувший бумажный
пакет под мышкой уходящего в должность братца,
потом примется за кофе.
Кофе все такой же славный, сливки густые, булки
сдобные, рассыпчатые.
Потом он примется за сигару и слушает внимательно,
как тяжело кудахтает наседка, как пищат цыплята,
как трещат канарейки и чижи.
Он не велел убирать их. "Деревню напоминают, Обломовку", -
сказал он.
Потом сядет дочитывать начатые на даче книги, иногда
приляжет небрежно с книгой на диван и читает.
Тишина идеальная: пройдет разве солдат какой-нибудь
по улице или кучка мужиков, с топорами за поясом.
Редко-редко заберется в глушь разносчик и, остановясь
перед решетчатым забором, с полчаса горланит:
"Яблоки, арбузы астраханские" - так,
что нехотя купишь что-нибудь".

Обломов делает свой выбор:
он остается в халате, с вдовой Пшеницыной,
с Обломовкой в душе.
Пространство квартиры сразу же меняется.
Если сначала Обломов имел отдельный стол и
отдельную кухню в квартире Пшеницыной, а
она лишь в силу своей любви к нему заботилась
о его кушаньях, после разрыва с Ольгой "Обломов,
видя участие хозяйки в его делах, предложил однажды ей,
в виде шутки, взять все заботы о его продовольствии
на себя и избавить его от всяких хлопот...
Но на другой день из кухни Обломова все было
перетаскано на кухню Пшеницыной;
серебро его и посуда поступили в ее буфет .
Все пошло на большую ногу; закупка сахару, чаю,
провизии, соленье огурцов, моченье яблок и вишен,
варенье – все приняло обширные размеры .
В Агафье Матвеевне, в ее вечно движущихся локтях,
в заботливо останавливающихся на всем глазах,
в вечном хождении из шкафа в кухню, из кухни
в кладовую, оттуда в погреб, во всезнании всех домашних
и хозяйственных удобств воплощался идеал того
необозримого, как океан, и ненарушимого покоя жизни,
картина которого неизгладимо легла на Обломова душу
в детстве, под отеческой кровлей".

Последняя попытка Штольца вырвать Обломова
из его добровольного заточения,
с квартиры на Выборгской стороне, не увенчалась успехом:
Обломов, разбитый апоплексическим ударом,
отказывается поселяться рядом со Штольцами, решивших
в очередной раз его спасти.
Единственное оставшееся "большое" пространство –
это дорожка, протоптанная Агафьей Матвеевной от
забора до крыльца, по которой Обломов должен ходить
в сопровождении сына вдовы перед обедом,
чтобы чуть-чуть разогнать кровь.

Ты чо болтаиж???