Чем Демон был близок к автору и другим героям? в поэме Лермонтова "Демон"

Хорошо подумав, приходишь к выводу, что в поэме « Демон » мы попадаем в совсем особую, непривычную сферу взаимоотношений автора и его героя . Демон не был для Лермонтова литературным персонажем – он был для него духовной, душевной реальностью. Не авторское воображение создало Демона – автор увидел его «воочию» своим внутренним взором. (То же повторилось позже с Врубелем – недаром он отрицал, что его Демон – лишь иллюстрация к лермонтовскому произведению. )
Мой юный ум, бывало, возмущал
Могучий образ; меж иных видений,
Как царь, немой и гордый, он сиял
Такой волшебно-сладкой красотою,
Что было страшно.. . и душа тоскою
Сжималася – и этот дикий бред
Преследовал мой разум много лет.
Это признание (из «Сказки для детей» , 1840) – не поэтическая условность, а подлинная, простая правда. Образ Демона жил во внутреннем видении поэта самостоятельной жизнью, которую он не выдумывал, не конструировал, в которую он лишь вглядывался, как в неразрешимую загадку. Он видел Демона во всем блеске его могучей красоты, он даже понимал его – чувством, подсознанием, интуицией, но не мог понять – рассудком, не мог «поверить алгеброй гармонию» . В этом и заключалась мучительность видения, точно переданная формулой: «...Преследовал мой разум много лет» .
Так кто же он, будоражаще-привлекательный не только для поэта, но и для нас Демон?
...Однажды перед мысленным взором поэта мелькнул образ, не осознанный сразу в полную силу (включая это видение в текст поэмы, Лермонтов даже и не связал его впрямую с Демоном) :
То горный дух,
Прикованный в пещере, стонет.
Этот «горный дух» в какой-то момент наверняка дал бы вспышку интеллектуального озарения, проживи Лермонтов дольше, а в то время «пленный дух» проник только в его чувственный мир; одним из своих острых алмазных лучей пробил он, этот образ, толщу христианских мифов, соединил сознание юноши, склоненного над листом бумаги, с временами дохристианскими, с мифами античными и нарисовал перед его мысленным взором картинку: прикованный к скале бого-человек,
мучительный его «железный сон».. . Картинка исчезла, забылась «до времени» , а это самое «время» так и не наступило.
Многократно перерабатывая поэму, Лермонтов мучительно и безуспешно искал возможности примирения между собственными чувством и разумом: в чувственном воображении он видел своего героя прекрасным, лучезарным, в рациональном же восприятии не мог выйти за пределы христианской иерархии, христианского мировоззрения. Подстраивая свое сознание под общее, Лермонтов выбрасывал из поэтических заготовок свидетельства зла, идущего не от Демона к миру, а от мира к Демону . Но и в восьмой (последней) редакции поэмы осталось множество светлых сторон в личности его загадочного героя . И главное – не Демон повинен в гибели Тамары, для него смерть любимой – трагедия; он искренне намеревался сделать ее счастливой и верил в осуществимость своих светлых мечтаний:
«...И для тебя с звезды восточной
Сорву венец я золотой,
Возьму с цветов росы полночной,
Его усыплю той росой;
Лучом румяного заката
Твой стан, как лентой, обовью,
Дыханьем чистым аромата
Окрестный воздух налою;
Всечасно дивною игрою
Твой слух лелеять буду я;
Чертоги пышные построю
Из бирюзы и янтаря;
Я опущусь на дно морское,
Я полечу за облака,
Я дам тебе всё, всё земное... »
Не он губит Тамару – ее отбирают у него боги. Те самые бывшие друзья, которые отвернулись от него после того, как он был наказан.. . – христианским Богом? Да нет же! Конечно, Зевсом! По всем чертам личности, по всем перипетиям судьбы лермонтовский Демон – это Прометей. Его «железный сон» и не давал покоя Лермонтову годами – железный сон прикованного к скале, под палящими лучами Солнца днем и в пронизывающей холодом тьме ночью.

а читать, не пробовола

иди наxуй александр