сравнительный анализ трех стихотворения памятник

Анализ стихотворений «Памятник» , «Поэт» , «Осень»

Здесь собраны некоторые из рабочих заметок, которые я делаю постоянно. В ходе времени из них начало вырисовываться что-то вроде картона или ряда эскизов к картине. По причине угадываемых необъятных масштабов картина эта рискует так и остаться в эскизах. Беру на себя смелость предложить читателю часть этих записей, сохраняющих, конечно, свой отрывочный, неполный и неокончательный характер, отредактировав их и попытавшись тематически организовать.

«Памятник» . Статья о нем — третья моя большая работа о Пушкине. Там немало наивности и романтизма (что отвечало вполне «духу времени») , но есть, вроде, и дело. В первую очередь — мысль о том, что пушкинское стихотворение (в отличие от «Памятников» Горация и Державина, где авторы говорят в буквальном смысле о себе лично) вовсе не «личное» , не о поэте А. С. Пушкине, его «заслугах» , его судьбе, а о миссии поэзии, как она понимается поэтом Пушкиным и как выполнена в его творчестве. Из лично-национального плана тема переводилась в план национально-общечеловеческий. «Я» было лишь точкой опоры, но не основным содержанием. Соответственно общепринятое узкоисторическое толкование «свободы» и «милости к падшим» (следование Радищеву, призыв помиловать декабристов) становилось частью широкого философского и нравственного понимания: свобода духа, милосердие к людям. Попытался я тогда истолковать и пушкинское понимание «самозаконности» искусства («Цель поэзии — поэзия») , ничего общего не имеющее с «искусством для искусства» и тему «побега» («Пора, мой друг, пора...» , «Странник» ) — «побега» души от «тленья» «низких истин».. .Но было во всем этом методологическое противоречие: и само стихотворение, и мое толкование его выводились преимущественно из внешних обстоятельств житейского и социального толка, как это, — собственно, и принято в «биографическом» пушкиноведении.. .Я поступил просто: «прибавил» к житейскому духовное, соединив их напрямую, вытянув в одну линию; выходила полная зависимость духа от «быта» . «Нетрадиционный» характер выводов противоречил традиционной линейности метода, поэтому выводы мои могли выглядеть произвольными (в чем меня и обвиняли некоторые пушкинисты, в первую очередь Д. Благой. С годами я это противоречие осознавал, а в выводах утверждался. Приходили и новые мысли, но чем дальше, тем больше я ощущал свою беспомощность. Невозможно охватить разумом это короткое и нечеловечески простое произведение, таинственное, как прост и таинствен сам феномен слова. С каждой строкой, фразой, выражением поднимаешься на новый уровень: памятник нерукотворный, народная тропа, Александрийский столп, душа в заветной лире, подлунный мир, Русь великая, милость к падшим, веленье божие, — словно крутая огромная лестница, состоящая из миров и универсалий: всё -глыбы.. .нет, не глыбы. Глыбы — у Державина, я без ума люблю его «Памятник» , могучий, громозвучный, сверкающий как алмазная гора: «...Металла тверже он и выше пирамид ...Доколь славянов род вселенна будет чтить... Слух пройдет обо мне от Белых вод до Черных... Что первый я дерзнул в забавном русском слоге.. .И истину царям с улыбкой говорить...» . По сравнению с этим пушкинский «Памятник» — бесплотен. Все миры, из которых он состоит, сливаются все в то же белое — облако ли, луч ли.. .

http://www.ruslibrary.ru/default.asp?trID=290