паж сделайте анализ к стиху Фета 'ласточка' очень нужно

В стихотворении Фета описаны впечатления человека - "праздного соглядатая", пристально наблюдающего за полетом ласточки (в словаре Даля "соглядатай" означает тайного разведчика, лазутчика, подосланного наблюдателя, шпиона)

Природы праздный соглядатай,

Люблю, забывши все кругом,

Следить за ласточкой стрельчатой
Образ ласточки, символизирующий в христианской традиции жажду духовной пищи, ассоциируется с размышлениями человека о смысле жизни, о природе вдохновения:

Вот понеслась и зачертила -И страшно, чтобы гладь стекла

Стихией чуждой не схватила Молниевидного крыла.

И снова то же дерзновенье И та же темная струя, -Не таково ли вдохновенье И человеческого Я?
Знаю стихотворение Брюсова " В ответ", там есть строки

Вперед, мечта, мой верный вол!

Неволей, если не охотой!

Я близ тебя, мой кнут тяжел,

Я сам тружусь, и ты работай!

Этот клич, более похожий на вздох. Если Брюсов был когда-нибудь правдив — до дна, то именно в этом вздохе. Из сил, из жил, как вол, — что это, труд поэта? Нет, мечта его! Вдохновение + воловий труд, вот поэт, воловий труд + воловий труд, вот Брюсов: вол, везущий воз.

Наиболее важной для понимания смысла и пафоса стихотворения явля-ется фраза” “Лучше б снег да вьюгу встретить грудью рад! ”. На первый взгляд, здесь мы имеем традиционное продолжение пейзажной темы. Однако речь здесь идет не просто об ожидании зимы (ср. у Пушкина: “В тот год осенняя погода стояла долго на дворе. Зимы жала, ждала природа”, но об активном стремлении навстречу враждебным стихиям и даже иррациональном желании вступить с ними в схватку (ср. фразеологизм: “биться грудь с грудью” ).
Взрыв чувств лирического героя может показаться неожиданным, внешне не мотивированным на фоне мирного содержания и относительно спокойного фона предыдущих стихов. Столь же слабо мотивированным выглядит и переход от призыва к схватке с зимними стихиями к описанию “поспешного отлета журавлей на юг (“Словно как испугу Раскричавшись, к югу Журавли летят”). Ослабленность внешних логических связей компенсируется лирическим напором, единством и стройностью ритмической и интонационно-метрической структуры. Эти структурные скрепы вместе с тем инициируют появление новых смысловых связей - глубинного, подтекстного уровня. В данном случае мы имеем наглядную иллюстрацию высказывания М. Метерлинка: “Рядом с необходимым диалогом почти всегда идет другой диалог, кажущийся лишним. Вы увидите, что достоинство и продолжительность этого бесполезного диалога определяет качество и не поддающуюся выражению значительность произведения”1 .
Можно предположить, что резкий ритмико-мелодический перепад между 12 и 13-м стихом (Ср. : 21+21+1 и 65; существенна также разница консонантного рисунка) отражает некоторый внутренний надлом. За образами снега и вьюги встает образ погибли, смерти: жизнь кажется неволей, принуждением, освобождение от которого чается в смерти, причем смерти добровольной, но самоубийственный порыв сменяется испугом (примечательно нервное косноязычие оборота: “словно как с испугу”). Скандирование звукосочетаний ре - ру - ра в ударной позиции в 12 стихе (“Встретить грудью рад”) отсылает нас к звукообразу ра - ар начальных стихов и через него - к грачам, выступающих у Фета вестниками смерти.