ваш любимый поэт, стих (отрывок)

Евгений Евтушенко
"Монолог голубого песца на аляскинской звероферме"

Я голубой на звероферме серой,
но, цветом обреченный на убой,
за непрогрызной проволочной сеткой
не утешаюсь тем, что голубой.

И я бросаюсь в линьку. Я лютую,
себя сдирая яростно с себя,
но голубое, брызжа и ликуя,
сквозь шкуру прет, предательски слепя.

И вою я, ознобно, тонко вою
трубой косматой Страшного суда,
прося у звезд или навеки волю,
или хотя бы линьку навсегда.

Заезжий мистер на магнитофоне
запечатлел мой вой. Какой простак!
Он просто сам не выл, а мог бы тоже
завыть, сюда попав, - еще не так.

И падаю я на пол, подыхаю,
а все никак подохнуть не могу.
Гляжу с тоской на мой родной Дахау
и знаю - никогда не убегу.

Однажды, тухлой рыбой пообедав,
увидел я, что дверь не на крючке,
и прыгнул в бездну звездную побега
с бездумностью, обычной в новичке.

Вокруг Аляска высилась сугробно,
а я скакал, отчаянный, чумной,
и в легких танцевала твист свобода,
со звездами глотаемая мной.

В глаза летели лунные караты.
Я понял, взяв луну в поводыри,
что небо не разбито на квадраты,
как мне казалось в клетке изнутри.

Я кувыркался. Я точил балясы
с деревьями. Я был самим собой.
И снег, переливаясь, не боялся
того, что он такой же голубой.

Но я устал. Меня шатали вьюги.
Я вытащить не мог увязших лап,
И не было ни друга, ни подруги.
Дитя неволи - для свободы слаб.

Кто в клетке зачат - тот по клетке плачет,
и с ужасом я понял, что люблю
ту клетку, где меня за сетку прячут,
и звероферму - родину мою.

И я вернулся, жалкий и побитый,
но только оказался в клетке вновь,
как виноватость сделалась обидой
и превратилась в ненависть любовь.

На звероферме, правда, перемены.
Душили раньше попросту в мешках.
Теперь нас убивают современно -
электротоком. Чисто как-никак.

Гляжу на эскимоску-звероводку.
По мне скользит ласкательно рука,
и чешут пальцы мне загривок кротко,
но в ангельских глазах ее - тоска.

Она меня спасет от всех болезней
и помереть мне с голоду не даст,
но знаю, что меня в мой срок железный,
как это ей положено, - предаст.

Она воткнет, пролив из глаз водицу,
мне провод в рот, обманчиво шепча.. .
Гуманны будьте к служащим! Введите
на звероферме должность палача!

Хотел бы я наивным быть, как предок,
но я рожден в неволе. Я не тот.
Кто меня кормит - тем я буду предан.
Кто меня гладит - тот меня убьет.

Я свяжу тебе жизнь
Из пушистых мохеровых ниток.
Я свяжу тебе жизнь,
Не солгу ни единой петли.
Я свяжу тебе жизнь,
Где узором по полю молитвы —
Пожелания счастья
В лучах настоящей любви.
Я свяжу тебе жизнь
Из веселой меланжевой пряжи.
Я свяжу тебе жизнь
И потом от души подарю.
Где я нитки беру?
Никому никогда не признаюсь:
Чтоб связать тебе жизнь
Я тайком распускаю свою…

Эдуард Асадов.
Стихи о рыжей дворняге
Хозяин погладил рукою
Лохматую рыжую спину:
- Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,
Но все же тебя я покину.

Швырнул под скамейку ошейник
И скрылся под гулким навесом,
Где пестрый людской муравейник
Вливался в вагоны экспресса.

Собака не взвыла ни разу.
И лишь за знакомой спиною
Следили два карие глаза
С почти человечьей тоскою.

Старик у вокзального входа
Сказал: - Что? Оставлен, бедняга?
Эх, будь ты хорошей породы.. .
А то ведь простая дворняга!

Огонь над трубой заметался,
Взревел паровоз что есть мочи,
На месте, как бык, потоптался
И ринулся в непогодь ночи.

В вагонах, забыв передряги,
Курили, смеялись, дремали.. .
Тут, видно, о рыжей дворняге
Не думали, не вспоминали.

Не ведал хозяин, что где-то
По шпалам, из сил выбиваясь,
За красным мелькающим светом
Собака бежит задыхаясь!

Споткнувшись, кидается снова,
В кровь лапы о камни разбиты,
Что выпрыгнуть сердце готово
Наружу из пасти раскрытой!

Не ведал хозяин, что силы
Вдруг разом оставили тело,
И, стукнувшись лбом о перила,
Собака под мост полетела.. .

Труп волны снесли под коряги.. .
Старик! Ты не знаешь природы:
Ведь может быть тело дворняги,
А сердце - чистейшей породы!

Отравлен хлеб и воздух выпит.
Как трудно раны врачевать!
Иосиф, проданный в Египет,
Не мог сильнее тосковать!

Под звёздным небом бедуины,
Закрыв глаза и на коне,
Слагают вольные былины
О смутно пережитом дне.

Немного нужно для наитий:
Кто потерял в песке колчан,
Кто выменял коня – событий
Рассеивается туман.

И, если подлинно поётся
И полной грудью, наконец,
Всё исчезает – остаётся
Пространство, звёзды и певец!
О. Мандельштам
Среди миров, в мерцании светил
Одной звезды я повторяю имя…
Не потому, чтоб я её любил,
А потому, что я томлюсь с другими.

И если мне сомненье тяжело,
Я у неё одной молю ответа,
Не потому, что от неё светло,
А потому, что с ней не надо света.
И. Анненский
И многие - многие другие

Признаюсь честно, мне ближе проза. Но из поэтов мне нравится Цветаева, Ахматова, Джон Китс.

Я скулить бы не стала по этому поводу,
Я ушла б со скулящими ведрами
по воду,
Полный чайник на пламени стал бы скулить.
Я не стала бы
слезы по скулам размазывать,
Петь я стала бы, сказку ребенку
рассказывать,
Очень вкусную шутку солить.
Ни за чтобы не стала я
плакать и маяться,
Поднялась бы над этим, как мать поднимается
Над
разбитой любовью, судьбой,
И отсутствует взором, но сердцем
присутствует,
Грудью кормит, Словами напутствует,
Оставаясь
прозрачной и голубой.
Ни за чтобы не стала я боль эту жгучую
Заставлять
улыбаться по всякому случаю,
Корчить маску счастливее всех,
Делать
вид, впечатленье такое чудесное,
Будто сыплется сверху, как манна
небесная,
На избранницу божью успех.
Нет, подняться над болью, как
мать поднимается,
И ребенку поет, и в хрусталик сжимается,
Оставаясь
прозрачною и голубой,
Петь! Как предки мои, скрипачи и сапожники,
Столяры
и портные, врачи и художники,
Океаны, туманы, ручьи, пастухи,
Звездочеты,
матросы, черемухи, птицы... .
Юнна Мориц

Есть лучше и хуже меня,
И много людей и богов,
И в каждом-метанье огня,
И в каждом-печаль облаков.

Я сам свою жизнь сотворю,
И сам свою жизнь погублю,
Я буду смотреть на Зарю
Лишь с тем, кого полюблю.

Этой ночью опустится снег на траву,
Станут хрупкими звёзды, и чётким твой след,
И когда я тебя в тишине позову,
Ты царапнешь мне сердце по-волчьи в ответ.
И такой же царапиной будет луна –
Тоньше рыжего волоса в шкуре небес…
Ты пришла, потому что опять голодна –
Без любви для тебя пуст и воздух, и лес.
А я знал о тебе из легенд – полуснов,
Из разорванных когтем истлевших страниц,
Из гравюр, потемневших от гари костров
На которых сжигали колдуний-волчиц.
И я верил – осталась на свете одна,
Не попавшая в яму, в капкан и в прицел,
Та, которой я нужен, чтоб выпить до дна,
Та, которую я бы любовью согрел.
И проснулся твой лес от надежды моей,
Налетели дожди, и обрушился град –
Кто-то дал мне уйти в зеркала от людей,
Чтоб почувствовать кожей твой пристальный взгляд.
И сегодня, когда упадёт первый снег,
И затихнет травы захрусталенный звон,
Ты узнаешь, как любит тебя человек,
Тот, который тобою уже обречён.
А под утро слетится сюда вороньё,
Закричат: он влюблён, и поэтому глуп!
Но как сладко рисует: “Ты счастье моё!”
На прокушенном горле тепло твоих губ…

Рук его обнажённой негой окаймлённая, как оправой,
Я лежу головой на левой, он меня обнимает правой.

Это Библия.

"В грозы, в бури,
В житейскую стынь,
При тяжёлых утратах
И когда тебе грустно,
Казаться улыбчивым и простым -
Самое высшее в мире искусство! "

Сергей Александрович ЕСЕНИН.
_________________________________

"...Есть слова, их дыханье как цвет. .
Так же нежно и бело-тревожно... .
Но средь них ни печальнее нет,
Ни нежнее тебя - НЕВОЗМОЖНО... ".
Аненский

Виктор Н.
"Список запретов"

Оказавшись на краю пространства,
Не пытайся проходить сквозь стену,
Не используй незнакомый транспорт
И веществ, вводимых внутривенно.

Не пытайся угадать причину
Для отчаянья - причины мало.
Не проси окурков у мужчины,
Не зови спасительную «маму» .

Не вздыхай - дыханье не поможет,
Ни священникам не верь, ни бардам,
Не надейся, не люби, но всё же
Крылья не закладывай в ломбарде.

Ну, а если всё-таки заложишь
И решишься выглянуть с балкона,
Осмотрись и прыгай осторожно -
Где-то там играет твой ребёнок.

Ахматова
Долгим взглядом твоим истомленная,
И сама научилась томить.
Из ребра твоего сотворенная,
Как могу я тебя не любить?

Быть твоею сестрою отрадною
Мне завещано древней судьбой,
А я стала лукавой и жадною
И сладчайшей твоею рабой.

Но когда замираю, смиренная,
На груди твоей снега белей,
Как ликует твое умудренное
Сердце - солнце отчизны моей!

Люблю тебя Петра Творенья.
Твой стройный строгий вид
Невы державное теченье
Береговой её гранит.

И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?) ,
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.

И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.

И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.

мое собственное. Урывочек маленький

О день волненья прелестнои толпы!
Тебе мы сложым тени послушаний,
Прошу, о воспламени ты ихние мечты
Се не минутность грустных ослушаний
И не забав се громкий круг.. .
Поздравляю тебя мой нежный друг!
Прими мой краткий пени слог,
Пусть он корявый, а хоть прекрасен
Да к чему? По другому выразить не мог.