Какие чуваства будят пни от спиленных деревьев? см. Вознесенского.

Ой вы в роще моей дерева. Что вам голову гнуть горевать
До беды, до поры шумны ваши шатры,
Терема, терема, терема.

Я волнуем и вечно томим колыханьем дыханьем земным.
Что ни день, то весна, что ни ночь, то без сна.
Зелено, зелено, зеленым.

Мне бы броситься в ваши леса. Убежать от судьбы колеса.
Где внутри ваших крон все малиновый звон.
Голоса, голоса, голоса.

Говорят как под ветром трава не поникнет моя голова.
Я и верить бы рад в то, о чем говорят,
Но слова, все слова, лишь слова.

Дерева вы мои дерева. Не рубили бы вас на дрова.
Не чернели бы пни как прошедшие дни.
Дерева вы мои дерева.

За хмельным за дубовым столом помянут вас недобрым вином.
А как станут качать, да начнут величать
Топором, топором, топором.
Этого еще не вспоминали сегодня. Евгений Бачурин, красивая песня.

Лукоморья больше нет, от дубов простыл и след,
Дуб годится на паркет, так ведь нет -
Выходили из избы здоровенные жлобы,
Порубили все дубы на гробы.. .

...Ободрав зеленый дуб, дядька ихний сделал сруб,
А с окружающими туп стал и груб,
И ругался день-деньской бывший дядька их морской,
Хоть имел участок свой под Москвой.. .

""Я ли ягод не носил?! "",- снова Леший голосил
""А коры по сколько кил приносил!
Надрывался издаля все твоей забавы для,
А ты жалеешь мне рубля, ах ты тля!!! ""
И невиданных зверей, дичи всякой нету ей,
Понаехало за ей егерей,
Так что значит не секрет - Лукоморья больше нет,
И все, о чем писал поэт - это бред.. .
Ты уймись, уймись, тоска, душу мне не рань,
Раз уж это - присказка, значит дело дрянь"
Высоцкий

Почему-то сразу вспомнила Б. Васильева "Не стреляйте в белых лебедей". Может, не в тему, но чувства те же.
"Аккурат завернули они за поворот, и замолк Егор. Замолк, остановился в растерянности, глазами моргая. И Колька остановился. И молчали оба, и в знойной тишине утра слышно было, как солидно жужжат мохнатые шмели на своих первых этажах.

А голые липы тяжело роняли на землю увядающий цвет. Белые, будто женское тело, стволы тускло светились в зеленом сумраке, и земля под ними была мокрой от соков, что исправно гнали корни из земных глубин к уже обреченным вершинам.

- Сгубили, - тихо сказал Егор и снял кепку. - За рубли сгубили, за полтиннички".

ВКРАТЦЕ ПРО ПНИ

В душу глубже, глубже копни,
И узнаешь, что будят пни.
Смерть чужая нам искони
Чувства грусти дает одни.

Всё было, всё не имеет смысла.

Саше случалось знавать и печали:
Плакала Саша, как лес вырубали,

Ей и теперь его жалко до слез.
Сколько тут было кудрявых берез!

Там из-за старой, нахмуренной ели
Красные грозды калины глядели,

Там поднимался дубок молодой.
Птицы царили в вершине лесной,

Понизу всякие звери таились.
Вдруг мужики с топорами явились -

Лес зазвенел, застонал, затрещал.
Заяц послушал — и вон побежал,

В темную нору забилась лисица,
Машет крылом осторожнее птица,

В недоуменьи тащат муравьи
Что ни попало в жилища свои.

С песнями труд человека спорился:
Словно подкошен, осинник валился,

С треском ломали сухой березняк,
Корчили с корнем упорный дубняк,

Старую сосну сперва подрубали
После арканом ее нагибали

И, поваливши, плясали на ней,
Чтобы к земле прилегла поплотней.

Так, победив после долгого боя,
Враг уже мертвого топчет героя.

Много тут было печальных картин:
Стоном стонали верхушки осин,

Из перерубленной старой березы
Градом лилися прощальные слезы

И пропадали одна за другой
Данью последней на почве родной.

Кончились поздно труды роковые.
Вышли на небо светила ночные,

И над поверженным лесом луна
Остановилась, кругла и ясна, -

Трупы деревьев недвижно лежали;
Сучья ломались, скрипели, трещали,

Жалобно листья шумели кругом.
Так, после битвы, во мраке ночном

Раненый стонет, зовет, проклинает.
Ветер над полем кровавым летает -

Праздно лежащим оружьем звенит,
Волосы мертвых бойцов шевелит!

Тени ходили по пням беловатым,
Жидким осинам, березам косматым;

Низко летали, вились колесом
Совы, шарахаясь оземь крылом;

Звонко кукушка вдали куковала,
Да, как безумная, галка кричала,

Шумно летая над лесом… но ей
Не отыскать неразумных детей!

С дерева комом галчата упали,
Желтые рты широко разевали,

Прыгали, злились. Наскучил их крик —
И придавил их ногою мужик.

Утром работа опять закипела.
Саша туда и ходить не хотела,

Да через месяц — пришла. Перед ней
Взрытые глыбы и тысячи пней;

Только, уныло повиснув ветвями,
Старые сосны стояли местами,

Так на селе остаются одни
Старые люди в рабочие дни.