Как судят калиновцы Катерину в драме Островского "Гроза"?

Калинов всегда готов судить очередную жертву.
Но, зная силу проклятья этого суда, никто не решается открыто, по своей воле,
предстать пред ним, нарушить его законы. Покоряются, ведя свою тихую обманную
игру, все: Варвара, Тихон, лихой Кудряш, покоряется затянутый уже в замкнутое пространство Калинова Борис. Катерина же покориться не может.
Выродившаясяв патриархальном сознании в пустой обряд вера жива в ней, ее
ощущение вины и греха прежде всего личностно;
она верует и кается с пылом первых христиан, не закостеневших еще в религиозной обрядности.
И это личностное восприятие жизни, Бога, греха, долга выводит Катерину из замкнутого круга и противопоставляет ее калиновскому миру. В ней увидели калиновцы явление куда более чужеродное, чем горожанина Бориса или декламирующего стихи Кулигина. Потому Калинов и организовался в судилище над Катериной.
Никого не хочет судить Кулигин. С усмешечкой уклоняется от роли судьи простушка Варвара: "Что мне тебя судить? У меня свои грехи есть". Но не им противостоять охватившему Калинов массовому психозу. А психоз разжигают две чудачки: странница Феклуша и барыня с лакеями".
Феклушины повествования о Махнутах и людях с песьими головами фантастический
и реальный. Правда, их причудливые фигуры - только фон, на котором, по мысли скиталицы-странницы, яснее выступает праведность суда, творимого здесь, в Калинове. Этот суд затаился в ожидании жертвы. И жертва является: в раскатах грома, в сверкании молнии раздается естественное, честное слово взалкавшей очищения грешницы.
А что было дальше, слишком известно. Где-то в царстве Махнутов турецкого и персидского Катерину, может быть, помиловали бы; но в Калинове пощады ей нет". Гонимая в бездну, в пропасть всепроникающим, всенастигающим словом самодеятельного суда, грешница уходит из жизни: "В омут лучше.. . Да скорей, скорей! "
Патриархальный мир в ''Грозе" силен и беспощаден.