Ахматова, \О, подымите лицо, только при жизни, \раз в век хоть, \небу откройте лицо для голубого незла! Это я знаю одно. И позабудьте Лас-Вегас, Нам в Зазеркалье нельзя. Андрей Вознесенский 1977
Из двух зол выбираю Ахматову. Вера Павлова «Арион» 2006, №2
Попробуйте купить Ахматову. Вам букинисты объяснят, что черный том ее агатовый куда дороже, чем агат. \И многие не потому ли — как к отпущению грехов — стоят в почетном карауле за томиком ее стихов? Андрей Вознесенский
Ах, наверное, Анна Андревна, \Вы вовсе не правы. \Не из сора родятся стихи, \А из горькой отравы, \А из горькой и жгучей, \Которая корчит и травит. \И погубит. И только травинку\Для строчки оставит. Давид Самойлов
АХМАТОВА Зачем, потяжелев, Ахматова-пчела\ с картавым родником полет переплела? \ Как будет Гумилев, которого читали\ под гнетом мертвых муз, либидо и печали? \ Андрей Поляков Из книги "Орфографический минимум" 2001 АКМЕИСТЫ
АХМАТОВА Из двух зол выбираю Ахматову. Вера Павлова «Арион» 2006, №2
Как-то, томик Ахматовой тихо раскрыв среди дня, \ женской грусти своей этим самым тайком потакая, \ я чихну и вздохну: “Это ты вспоминаешь меня. \ Есть примета такая… ” Елена Слепцова-Куорсуннаах. Перевод Николая Переяслова «Сибирские огни» 2009, №1
Не Ахматова ль им писала? \ Папиросного дыма лекало\ уплывает в сторону. Ветр\ словно вымер. Вокруг ни звука -\ глухота натяженья лука\ и безмолвия ровный метр. \ Для чего я пишу - не знаю. \ Но писанья не променяю -\ как бы ни была несладка\ эта доля. Отсюда видно\ до чего она незавидна. Алексей Пурин Из книги "Архаика" 1980 (Стихи 1974-1982) САД
Подарочное издание поэм Ахматовой\ То что было с нею и со страной\ То что было ослепшей от горя стеной\ Очередью многодневной... \ А потом отозвалось поэмой гневной\ Что сховала в мозгу\ от доносчиков и палачей\ Нынче книжкой изящной\ привычно лежит на витрине\ Девушкам милым подарок, \ игрушка для книголюбца Сергей Стратановский ТЬМА ДНЕВНАЯ Стихи девяностых годов
Я из тех, кого она \ научила говорить. \ Этой даты свет и цвет \ не устать благодарить. \ От цепи откована, \ всеми струнами звучать. \ Вплоть до часа смертного, что заставит замолчать. Наталья Горбаневская АХМАТОВА
Ах, наверное, Анна Андревна, \Вы вовсе не правы. \Не из сора родятся стихи, \А из горькой отравы, \А из горькой и жгучей, \Которая корчит и травит. \И погубит. И только травинку\Для строчки оставит. Давид Самойлов
Был муж расстрелян. Сын был арестован. \Сама подверглась травле - и не раз: \На стих твой грубо налагал оковы\То гнев вождя, то ждановский указ! Александр Дыбин. Из сборника «Русь земная и небесная» 1994 Из цикла О СКОРБЯХ ОТЕЧЕСТВА. \ СВЕТИЛА РУССКОГО ПАРНАСА. 15) ЛЮБИВШАЯ РОССИЮ В НЕПОГОДУ. ( А. Ахматова. )
Ахматова в наряде подвенечном \и Шарль Бодлер во свете и во мгле. \Ее влекла не роскошь обихода, \а красота.. . Она была мила \так, что из рядового турпохода \нерядовую б прелесть извлекла. Борис Попов ПРОЧЕРК\Поэма
Вот проходит мимо \женщина \под рябью.. . \Голова седая, \а лицо как стебель, \а глаза как серый \тучегонный ветер.. . \- Здравствуйте, поэт, - \сказала я учтиво. КСЕНИЯ НЕКРАСОВА (1912-1958)АННЕ АХМАТОВОЙ
Ахматова Где других голоса еще На пластиночке матовой — Убывающий, \гасающий, Низкий голос Ахматовой. Константин Ваншенкин 1966 ГОЛОС АХМАТОВОЙ
Даже старушка Ахматова А \Бурную ночь провела \Саша-Абраша еврейский кристалл \Скифом воинственным стал \Сел на коня и помчался вперед \С ним же и русский народ \Как их потом ни искали вдали \Так до сих пор не нашли. \Михаил Гробман 1997 Тихий аптекарь по имени Блок
Ахматова двувременной была. \О ней и плакать как-то не пристало. \Не верилось, когда она жила, \не верилось, когда ее не стало. Евгений Евтушенко ПАМЯТИ АХМАТОВОЙ
Литература
Что написали поэты об Ахматовой?
Виталий Коротких
72 525
стихи Ирины Маляровой
Есть на земле счастливые сердца,
По капельке, по искорке, по вздоху
В себя переселившие эпоху,
Ей верные до самого конца.
Когда такой уходит человек,
Живые по нему часы сверяют.
И время на секунду замирает
И лишь потом выравнивает бег.
Ваш образ так оформлен славой,
Так ею властно завершен,
Что стал загадкою, забавой,
Навязчивой легендой он.
Сергей Спасский
1941 год
Скульптор Василий Астапов, создававший в 1960-х годах бронзовый бюст Ахматовой, отмечает: «Чем значительнее личность человека, тем труднее и ответственнее создание его портрета – будь то на холсте, в бронзе или мраморе или словами на бумаге. Художнику нужно быть достойным своей модели» .
О. Мандельштам
Анне Ахматовой
Твое чудесное произношенье -
Горячий посвист хищных птиц.
Скажу ль: живое впечатленье
Каких-то шелковых зарниц.
«Что» - голова отяжелела.
«Цо» - это я тебя зову!
И далеко прошелестело:
Я тоже на земле живу.
Пусть говорят: любовь крылата, -
Смерть окрыленнее стократ.
Еще душа борьбой объята,
А наши губы к ней летят.
И столько воздуха и шелка
И ветра в шепоте твоем,
И, как слепые, ночью долгой
Мы смесь бессолнечную пьем.
Николай Гумилев говорит о ней:
Неслышный и неторопливый,
Так странно плавен шаг ее,
Назвать нельзя ее красивой,
Но в ней все счастие мое.
Николай Николаевич Пунин, который какое-то время был другом Ахматовой, а затем возлюбленным, еще в 1914 году говорит в своем дневнике о наиболее выразительных ее чертах:
«…Она странна и стройна, худая, бледная, бессмертная и мистическая. …У нее сильно развитые скулы и особенный нос с горбом, словно сломанный, как у Микеланджело… Она умна, она прошла глубокую поэтическую культуру, она устойчива в своем миросозерцании, она великолепна…» .
М. Цветаева
АННЕ АХМАТОВОЙ
Узкий, нерусский стан -
Над фолиантами.
Шаль из турецких стран
Пала, как мантия.
Вас передашь одной
Ломаной черной линией.
Холод - в веселье, зной -
В Вашем унынии.
Вся Ваша жизнь - озноб,
И завершится - чем она?
Облачный - темен - лоб
Юного демона.
Каждого из земных
Вам заиграть - безделица!
И безоружный стих
В сердце нам целится.
В утренний сонный час, -
Кажется, четверть пятого, -
Я полюбила Вас,
Анна Ахматова.
Поэт Надежда Павлович, знавшая Ахматову в 1920-х годах, вспоминала позднее ее «молодую, стройную, гибкую, с ее классической челкой, с холодноватым лицом, и в обычной жизни иногда напоминавшим лицо трагической музы» :
И, равнодушно-величава,
Проста среди простых людей,
Она, как шаль, носила славу
В прекрасной гордости своей.
8 марта 1966 года через несколько дней после смерти Ахматовой Всеволод Рождественский пишет:
Она стояла, вглядываясь в лица,
В сердца поэтов всех веков и стран,
И горбоносый профиль флорентийца
Прорезался сквозь тающий туман.
Есть на земле счастливые сердца,
По капельке, по искорке, по вздоху
В себя переселившие эпоху,
Ей верные до самого конца.
Когда такой уходит человек,
Живые по нему часы сверяют.
И время на секунду замирает
И лишь потом выравнивает бег.
Ваш образ так оформлен славой,
Так ею властно завершен,
Что стал загадкою, забавой,
Навязчивой легендой он.
Сергей Спасский
1941 год
Скульптор Василий Астапов, создававший в 1960-х годах бронзовый бюст Ахматовой, отмечает: «Чем значительнее личность человека, тем труднее и ответственнее создание его портрета – будь то на холсте, в бронзе или мраморе или словами на бумаге. Художнику нужно быть достойным своей модели» .
О. Мандельштам
Анне Ахматовой
Твое чудесное произношенье -
Горячий посвист хищных птиц.
Скажу ль: живое впечатленье
Каких-то шелковых зарниц.
«Что» - голова отяжелела.
«Цо» - это я тебя зову!
И далеко прошелестело:
Я тоже на земле живу.
Пусть говорят: любовь крылата, -
Смерть окрыленнее стократ.
Еще душа борьбой объята,
А наши губы к ней летят.
И столько воздуха и шелка
И ветра в шепоте твоем,
И, как слепые, ночью долгой
Мы смесь бессолнечную пьем.
Николай Гумилев говорит о ней:
Неслышный и неторопливый,
Так странно плавен шаг ее,
Назвать нельзя ее красивой,
Но в ней все счастие мое.
Николай Николаевич Пунин, который какое-то время был другом Ахматовой, а затем возлюбленным, еще в 1914 году говорит в своем дневнике о наиболее выразительных ее чертах:
«…Она странна и стройна, худая, бледная, бессмертная и мистическая. …У нее сильно развитые скулы и особенный нос с горбом, словно сломанный, как у Микеланджело… Она умна, она прошла глубокую поэтическую культуру, она устойчива в своем миросозерцании, она великолепна…» .
М. Цветаева
АННЕ АХМАТОВОЙ
Узкий, нерусский стан -
Над фолиантами.
Шаль из турецких стран
Пала, как мантия.
Вас передашь одной
Ломаной черной линией.
Холод - в веселье, зной -
В Вашем унынии.
Вся Ваша жизнь - озноб,
И завершится - чем она?
Облачный - темен - лоб
Юного демона.
Каждого из земных
Вам заиграть - безделица!
И безоружный стих
В сердце нам целится.
В утренний сонный час, -
Кажется, четверть пятого, -
Я полюбила Вас,
Анна Ахматова.
Поэт Надежда Павлович, знавшая Ахматову в 1920-х годах, вспоминала позднее ее «молодую, стройную, гибкую, с ее классической челкой, с холодноватым лицом, и в обычной жизни иногда напоминавшим лицо трагической музы» :
И, равнодушно-величава,
Проста среди простых людей,
Она, как шаль, носила славу
В прекрасной гордости своей.
8 марта 1966 года через несколько дней после смерти Ахматовой Всеволод Рождественский пишет:
Она стояла, вглядываясь в лица,
В сердца поэтов всех веков и стран,
И горбоносый профиль флорентийца
Прорезался сквозь тающий туман.
"Красота страшна", вам скажут.
Вы накинете лениво
Шаль испанскую на плечи,
Красный розан - в волосах.
А. Блок
Ахматова двувременной была,
О ней и плакать как-то не пристало.
Не верилось, когда она жила,
Не верилось, когда ее не стало.
Е. Евтушенко
Из города Киева,
Из логова зимева
Взял не жену, а колдунью.
Н. Гумилев
Вы накинете лениво
Шаль испанскую на плечи,
Красный розан - в волосах.
А. Блок
Ахматова двувременной была,
О ней и плакать как-то не пристало.
Не верилось, когда она жила,
Не верилось, когда ее не стало.
Е. Евтушенко
Из города Киева,
Из логова зимева
Взял не жену, а колдунью.
Н. Гумилев
Диана Ахматханова
86 958
Кем полосынька твоя
Нынче выжнется?
Чернокосынька моя!
Чернокнижница!
Дни полночные твои,
Век твой таборный.. .
Все работнички твои
Разом забраны.
Где сподручники твои,
Те сподвижнички?
Белорученька моя,
Чернокнижница!
Не загладить тех могил
Слезой, славою.
Один заживо ходил —
Как удавленный.
Другой к стеночке пошел
Искать прибыли.
(И гордец же был-сокол! )
Разом выбыли.
Высоко твои братья!
Не докличешься!
Яснооконька моя,
Чернокнижница!
А из тучи-то (хвала —
Диво дивное! )
Соколиная стрела,
Голубиная.. .
Знать, в два перышка тебе
Пишут тамотка,
Знать, уж в скорости тебе
Выйдет грамотка:
— Будет крылышки трепать
О булыжники!
Чернокрылонька моя!
Чернокнижница!
(М. Цветаева)
Нынче выжнется?
Чернокосынька моя!
Чернокнижница!
Дни полночные твои,
Век твой таборный.. .
Все работнички твои
Разом забраны.
Где сподручники твои,
Те сподвижнички?
Белорученька моя,
Чернокнижница!
Не загладить тех могил
Слезой, славою.
Один заживо ходил —
Как удавленный.
Другой к стеночке пошел
Искать прибыли.
(И гордец же был-сокол! )
Разом выбыли.
Высоко твои братья!
Не докличешься!
Яснооконька моя,
Чернокнижница!
А из тучи-то (хвала —
Диво дивное! )
Соколиная стрела,
Голубиная.. .
Знать, в два перышка тебе
Пишут тамотка,
Знать, уж в скорости тебе
Выйдет грамотка:
— Будет крылышки трепать
О булыжники!
Чернокрылонька моя!
Чернокнижница!
(М. Цветаева)
Анне Ахматовой
Я завидую ей - молодой
и худой, как рабы на галере:
горячей, чем рабыни в гареме,
возжигала зрачок золотой
и глядела, как вместе горели
две зари по-над невской водой.
Это имя, каким назвалась,
потому что сама захотела, -
нарушенье черты и предела
и востока незваная власть,
так - на северный край чистотела
вдруг - персидской сирени напасть.
Но ее и мое имена
были схожи основой кромешной,
лишь однажды взглянула с усмешкой,
как метелью лицо обмела.
Что же было мне делать - посмевшей
зваться так, как назвали меня?
Я завидую ей - молодой
до печали, но до упаданья
головою в ладонь, до страданья,
я завидую ей же - седой
в час, когда не прервали свиданья
две зари по-над невской водой.
Да, как колокол, грузной, седой,
с вещим слухом, окликнутым зовом,
то ли голосом чьим-то, то ль звоном,
излученным звездой и звездой,
с этим неописуемым зобом,
полным песни, уже неземной.
Я завидую ей - меж корней,
нищей пленнице рая и ада.
О, когда б я была так богата,
что мне прелесть оставшихся дней?
Но я знаю, какая расплата
за судьбу быть не мною, а ей.
Я завидую ей - молодой
и худой, как рабы на галере:
горячей, чем рабыни в гареме,
возжигала зрачок золотой
и глядела, как вместе горели
две зари по-над невской водой.
Это имя, каким назвалась,
потому что сама захотела, -
нарушенье черты и предела
и востока незваная власть,
так - на северный край чистотела
вдруг - персидской сирени напасть.
Но ее и мое имена
были схожи основой кромешной,
лишь однажды взглянула с усмешкой,
как метелью лицо обмела.
Что же было мне делать - посмевшей
зваться так, как назвали меня?
Я завидую ей - молодой
до печали, но до упаданья
головою в ладонь, до страданья,
я завидую ей же - седой
в час, когда не прервали свиданья
две зари по-над невской водой.
Да, как колокол, грузной, седой,
с вещим слухом, окликнутым зовом,
то ли голосом чьим-то, то ль звоном,
излученным звездой и звездой,
с этим неописуемым зобом,
полным песни, уже неземной.
Я завидую ей - меж корней,
нищей пленнице рая и ада.
О, когда б я была так богата,
что мне прелесть оставшихся дней?
Но я знаю, какая расплата
за судьбу быть не мною, а ей.
Ольга Фокеева
80 536
"спадая с плеч, окаменела ложноклассическая шаль" ( и еще вполоборота посмотрела)
Семен Черезов
92 740
На столетие Анны Ахматовой
" Страницу и огонь, зерно и жернова,
секиры острие и усеченный волос -
Бог сохраняет все; особенно - слова
прощенья и любви, как собственный свой голос.
В них бьется рваный пульс, в них слышен костный хруст,
и заступ в них стучит. Ровны и глуховаты,
затем, что жизнь - одна, они из смертных уст
звучат отчетливей, чем из надмирной ваты.
Великая душа, поклон через моря
за то, что их нашла, - тебе и части тленной,
что спит в родной земле, тебе благодаря
обретшей речи дар в глухонемой вселенной. "
Июль 1989
А. А. А.
1
"Когда подойдет к изголовью
смотритель приспущенных век,
я вспомню запачканный кровью,
укатанный лыжами снег,
платформу в снегу под часами,
вагоны - зеленым пятном
и длинные финские сани
в сугробах под Вашим окном,
заборы, кустарники, стены
и оспинки гипсовых ваз,
и сосны - для Вас уже тени,
недолго деревья для нас. "
* * * В феврале
В феврале далеко до весны,
ибо там, у него на пределе,
бродит поле такой белизны,
что темнеет в глазах у метели.
И дрожат от ударов дома,
и трепещут, как роща нагая,
над которой бушует зима,
белизной седину настигая. "
1964, февраль, 15-е
тюрьма
* * * А. А. А.
"В деревне, затерявшейся в лесах,
таращусь на просветы в небесах -
когда же загорятся Ваши окна
в небесных (москворецких) корпусах.
А южный ветр, что облака несет
с холодных, нетемнеющих высот,
того гляди, далекой Вашей Музы
аукающий голос донесет.
И здесь, в лесу, на явном рубеже
минувшего с грядущим, на меже
меж Голосом и Эхом - все же внятно
я отзовусь, - как некогда уже,
не слыша очевидных голосов,
откликнулся я все ж на чей-то зов.
И вот теперь туда бреду безмолвно
среди людей, средь рек, среди лесов. "
Май 1964
А. А. Ахматовой
"Номинально пустынник,
но в душе скандалист,
отдает за полтинник,
за оранжевый лист -
свои струпья и репья
и вериги - вразвес -
деревушки отрепья,
благолепье небес.
Отыскав свою чашу,
он, не чувствуя ног,
отправляется в чащу,
словно в шумный шинок.
И потом, с раговенья,
там горланит в глуши,
обретая забвенье
и спасенье души.
На последнее злато
прикупив синевы,
осень в пятнах заката
песнопевца листвы
учит щедрой разлуке.
Но ему - благодать -
лишь чужбину за звуки,
а не жизнь покидать. "
20 сентября 1965
1
"День кончился, как если бы она
была жива и, сидя у окна,
глядела на садящееся в сосны
светило угасающего дня
и не хотела зажигать огня,
а вспышки яркие морозной оспы
в стекле превосходили Млечный Путь,
и чай был выпит, и пора уснуть.
День кончился, как делали все дни
ее большой невыносимой жизни,
и солнце село, и в стекле зажглись не
созвездья звезд, но измороси; ни
одна свеча не вспыхнула, и чай
был выпит, и, задремывая в кресле,
ты пробуждался, вздрагивая, если
вдруг половица скрипнет невзначай.
Но то был скрип, не вызвыанный ничьим
присутствием; приходом ли ночным,
уходом ли. То был обычный скрип
рассохшегося дерева, чей возраст
дает ему возможность самому
поскрипывать, твердя, что ни к чему
ни те, кто вызвать этот звук могли б,
ни тот, кто мог расслышать этот возглас.
День кончился. И с точки зренья дня
все было вправду кончено, а если
что оставалось - оставалось для
другого дня, как если бы мы влезли,
презрев чистописанье, на поля,
дающие нам право на длинноту,
таща свой чай, закаты, вензеля
оконной рамы, шорохи, дремоту.
2
Она так долго прожила, что дни
теперь при всем своем разнообразье
способны, вероятно, только разве
то повторять, что делали они
при ней. "
1966 (?)" И. Бродский.
" Страницу и огонь, зерно и жернова,
секиры острие и усеченный волос -
Бог сохраняет все; особенно - слова
прощенья и любви, как собственный свой голос.
В них бьется рваный пульс, в них слышен костный хруст,
и заступ в них стучит. Ровны и глуховаты,
затем, что жизнь - одна, они из смертных уст
звучат отчетливей, чем из надмирной ваты.
Великая душа, поклон через моря
за то, что их нашла, - тебе и части тленной,
что спит в родной земле, тебе благодаря
обретшей речи дар в глухонемой вселенной. "
Июль 1989
А. А. А.
1
"Когда подойдет к изголовью
смотритель приспущенных век,
я вспомню запачканный кровью,
укатанный лыжами снег,
платформу в снегу под часами,
вагоны - зеленым пятном
и длинные финские сани
в сугробах под Вашим окном,
заборы, кустарники, стены
и оспинки гипсовых ваз,
и сосны - для Вас уже тени,
недолго деревья для нас. "
* * * В феврале
В феврале далеко до весны,
ибо там, у него на пределе,
бродит поле такой белизны,
что темнеет в глазах у метели.
И дрожат от ударов дома,
и трепещут, как роща нагая,
над которой бушует зима,
белизной седину настигая. "
1964, февраль, 15-е
тюрьма
* * * А. А. А.
"В деревне, затерявшейся в лесах,
таращусь на просветы в небесах -
когда же загорятся Ваши окна
в небесных (москворецких) корпусах.
А южный ветр, что облака несет
с холодных, нетемнеющих высот,
того гляди, далекой Вашей Музы
аукающий голос донесет.
И здесь, в лесу, на явном рубеже
минувшего с грядущим, на меже
меж Голосом и Эхом - все же внятно
я отзовусь, - как некогда уже,
не слыша очевидных голосов,
откликнулся я все ж на чей-то зов.
И вот теперь туда бреду безмолвно
среди людей, средь рек, среди лесов. "
Май 1964
А. А. Ахматовой
"Номинально пустынник,
но в душе скандалист,
отдает за полтинник,
за оранжевый лист -
свои струпья и репья
и вериги - вразвес -
деревушки отрепья,
благолепье небес.
Отыскав свою чашу,
он, не чувствуя ног,
отправляется в чащу,
словно в шумный шинок.
И потом, с раговенья,
там горланит в глуши,
обретая забвенье
и спасенье души.
На последнее злато
прикупив синевы,
осень в пятнах заката
песнопевца листвы
учит щедрой разлуке.
Но ему - благодать -
лишь чужбину за звуки,
а не жизнь покидать. "
20 сентября 1965
1
"День кончился, как если бы она
была жива и, сидя у окна,
глядела на садящееся в сосны
светило угасающего дня
и не хотела зажигать огня,
а вспышки яркие морозной оспы
в стекле превосходили Млечный Путь,
и чай был выпит, и пора уснуть.
День кончился, как делали все дни
ее большой невыносимой жизни,
и солнце село, и в стекле зажглись не
созвездья звезд, но измороси; ни
одна свеча не вспыхнула, и чай
был выпит, и, задремывая в кресле,
ты пробуждался, вздрагивая, если
вдруг половица скрипнет невзначай.
Но то был скрип, не вызвыанный ничьим
присутствием; приходом ли ночным,
уходом ли. То был обычный скрип
рассохшегося дерева, чей возраст
дает ему возможность самому
поскрипывать, твердя, что ни к чему
ни те, кто вызвать этот звук могли б,
ни тот, кто мог расслышать этот возглас.
День кончился. И с точки зренья дня
все было вправду кончено, а если
что оставалось - оставалось для
другого дня, как если бы мы влезли,
презрев чистописанье, на поля,
дающие нам право на длинноту,
таща свой чай, закаты, вензеля
оконной рамы, шорохи, дремоту.
2
Она так долго прожила, что дни
теперь при всем своем разнообразье
способны, вероятно, только разве
то повторять, что делали они
при ней. "
1966 (?)" И. Бродский.
Анне Ахматовой. Заплутала в стране.. .
Татьяна Бурдыко
Заплутала в стране ты глухих и незрячих,
Где не слышат тебя, изошедшую в плаче,
Где не видят тебя, проходящую рядом…
Что досталось? Лишь слово политое ядом,
От которого в кровоподтёках колени,
Да не понявших душу размытые тени…
От страны этой призрачной неотделима,
Обречённо ты тащишься в ней пилигримом,
Становясь на глухую, немую похожей,
И уже ты не ищешь на лицах прохожих
Ни участья, в котором так долго нуждалась,
Ни сочувствия: самую, самую малость…
В одиночество спряталась – бабочкой в кокон -
Где распахнутых настежь дверей нет, ни окон…
Затерялась в стране ты глухих и незрячих,
Лучше б голос в стране той людьми был утрачен…
Татьяна Бурдыко
Заплутала в стране ты глухих и незрячих,
Где не слышат тебя, изошедшую в плаче,
Где не видят тебя, проходящую рядом…
Что досталось? Лишь слово политое ядом,
От которого в кровоподтёках колени,
Да не понявших душу размытые тени…
От страны этой призрачной неотделима,
Обречённо ты тащишься в ней пилигримом,
Становясь на глухую, немую похожей,
И уже ты не ищешь на лицах прохожих
Ни участья, в котором так долго нуждалась,
Ни сочувствия: самую, самую малость…
В одиночество спряталась – бабочкой в кокон -
Где распахнутых настежь дверей нет, ни окон…
Затерялась в стране ты глухих и незрячих,
Лучше б голос в стране той людьми был утрачен…
Иришка ******
30 241
О, Муза плача, прекраснейшая из муз!
О ты, шальное исчадие ночи белой!
Ты черную насылаешь метель на Русь,
И вопли твои вонзаются в нас, как стрелы.
И мы шарахаемся и глухое: ох! --
Стотысячное -- тебе присягает: Анна
Ахматова! Это имя -- огромный вздох,
И в глубь он падает, которая безымянна.
Мы коронованы тем, что одну с тобой
Мы землю топчем, что небо над нами-то же!
И тот, кто ранен смертельной твоей судьбой,
Уже бессмертным на смертное сходит ложе.
В певучем граде моем купола горят,
И Спаса светлого славит слепец бродячий.. .
И я дарю тебе свой колокольный град,
-- Ахматова! --и сердце свое в придачу.
Марина Цветаева
О ты, шальное исчадие ночи белой!
Ты черную насылаешь метель на Русь,
И вопли твои вонзаются в нас, как стрелы.
И мы шарахаемся и глухое: ох! --
Стотысячное -- тебе присягает: Анна
Ахматова! Это имя -- огромный вздох,
И в глубь он падает, которая безымянна.
Мы коронованы тем, что одну с тобой
Мы землю топчем, что небо над нами-то же!
И тот, кто ранен смертельной твоей судьбой,
Уже бессмертным на смертное сходит ложе.
В певучем граде моем купола горят,
И Спаса светлого славит слепец бродячий.. .
И я дарю тебе свой колокольный град,
-- Ахматова! --и сердце свое в придачу.
Марина Цветаева
Мне кажется, я подберу слова,
Похожие на вашу первозданность.
А ошибусь - мне это трын-трава,
Я все равно с ошибкой не расстанусь.
Я слышу мокрых кровель говорок,
Торцовых плит заглохшие эклоги.
Какой-то город, явный с первых строк,
Растет и отдается в каждом слоге.
Кругом весна, но за город нельзя.
Еще строга заказчица скупая.
Глаза шитьем за лампою слезя,
Горит заря, спины не разгибая.
Вдыхали дали ладожскую гладь,
Спешит к воде, смиряя сил упадок.
С таких гулянок ничего не взять
Каналы пахнут затхлостью укладок.
По ним ныряет, как пустой орех,
Горячий ветер и колышит веки
Ветвей, из звезд, и фонарей, и век,
И с моста вдаль глядящей белошвейки.
Бывает глаз по разному остер,
По-разному бывает образ точен,
Но самой страшной крепости раствор -
Ночная даль под взглядом белой ночи.
Таким я вижу облик ваш и взгляд,
Он мне внушен не тем столбом из соли,
Которым вы пять лет тому назад
Испуг оглядки к рифме прикололи,
Но, исходив от ваших первых книг,
Где крепки прозы пристальной крупицы,
Он и во всех, как искры проводник,
Событья былью заставляет биться.
(Б. Пастернак)
Похожие на вашу первозданность.
А ошибусь - мне это трын-трава,
Я все равно с ошибкой не расстанусь.
Я слышу мокрых кровель говорок,
Торцовых плит заглохшие эклоги.
Какой-то город, явный с первых строк,
Растет и отдается в каждом слоге.
Кругом весна, но за город нельзя.
Еще строга заказчица скупая.
Глаза шитьем за лампою слезя,
Горит заря, спины не разгибая.
Вдыхали дали ладожскую гладь,
Спешит к воде, смиряя сил упадок.
С таких гулянок ничего не взять
Каналы пахнут затхлостью укладок.
По ним ныряет, как пустой орех,
Горячий ветер и колышит веки
Ветвей, из звезд, и фонарей, и век,
И с моста вдаль глядящей белошвейки.
Бывает глаз по разному остер,
По-разному бывает образ точен,
Но самой страшной крепости раствор -
Ночная даль под взглядом белой ночи.
Таким я вижу облик ваш и взгляд,
Он мне внушен не тем столбом из соли,
Которым вы пять лет тому назад
Испуг оглядки к рифме прикололи,
Но, исходив от ваших первых книг,
Где крепки прозы пристальной крупицы,
Он и во всех, как искры проводник,
Событья былью заставляет биться.
(Б. Пастернак)
Самбоги Лиеде
7 966
Златоустой Анне — всея Руси
Искупительному глаголу, —
Ветер, голос мой донеси
И вот этот мой вздох тяжелый.
Расскажи, сгорающий небосклон,
Про глаза, что черны от боли,
И про тихий земной поклон
Посреди золотого поля.
Ты в грозовой выси
Обретенный вновь!
Ты! — Безымянный!
Донеси любовь мою
Златоустой Анне — всея Руси!
Искупительному глаголу, —
Ветер, голос мой донеси
И вот этот мой вздох тяжелый.
Расскажи, сгорающий небосклон,
Про глаза, что черны от боли,
И про тихий земной поклон
Посреди золотого поля.
Ты в грозовой выси
Обретенный вновь!
Ты! — Безымянный!
Донеси любовь мою
Златоустой Анне — всея Руси!
Олег Ефимов
494
Похожие вопросы
- Слова проклятия, голос молитвенный... Что лучшее написал поэт Блок?
- Какой подлинный текст стихотворения, написанный поэтом? Кто автор?
- Знаете стихотворения известных поэтов (Блок, Ахматова, и т. д.) об античности, о греческих богах?..
- какие стихотворения написал поэт Мандельштам, Осип Эмильевич, находясь в ссылке.
- Что написали поэты о душе?
- Напишите, пожалуйста, стихи Ахматовой, посвящённые Гумилёву!
- напишите плиз стих Ахматовой легко учащийся 16-20 строк, буду очень благодарен.
- Посоветуйте красивое стихотворение, написанное поэтом Серебряного века
- Что написал поэт о проституции)
- Какие лучшие строки о России написал Поэт)