У лесной колдуньи СКРОМНОЕ пристанище...?

Говорят, в тёмной чаще колдунья живёт, за рекой, у коварных болот,
Кто со мной на тропинке сойдётся лесной, тот спешит обойти стороной.. .
Так начиналась красивая песня в переводе на русский из старого французского к/ф "КОЛДУНЬЯ" с молодой Мариной Влади.

...Глушь, леса и болота, поющий на разные голоса ветер. Старый помещичий дом, старинная мебель, портреты 18 столетия. Мы готовы к рассказу о событиях исключительных, далеких от спокойного течения жизни. И уже как прямое предвестье близящегося необычайного события звучат слова Ярмолы о живущей неподалеку колдунье.

Иван Тимофеевич находит затерявшуюся в болотах "сказочную избушку "на курьих ножках", где жила Мануйлиха и красавица Олеся.



Куприн окружает свою героиню ореолом тайны. Никто не знает и никогда не узнает, откуда пришла ведьма Мануйлиха со своей внучкой в полесскую деревню и куда они на век исчезли. Что было в прошлом у этих необычных женщин и какова их судьба за пределами повествования. Ответа нет. Жизнь как бы на мгновение сливается со сказкой, но только на мгновение, потому что жестокие обстоятельства жизни разрушают сказочный мир.

"Наконец я перебрался через это болото, взобрался на маленький пригорок
и теперь мог хорошо рассмотреть хату. Это даже была не хата, а именно
сказочная избушка на курьих ножках. Она не касалась полом земли, а была
построена на сваях, вероятно, ввиду половодья, затопляющего весною весь
Ириновский лес. Но одна сторона ее от времени осела, и это придавало
избушке хромой и печальный вид. В окнах недоставало нескольких стекол; их
заменили какие-то грязные ветошки, выпиравшиеся горбом наружу.
Я нажал на клямку и отворил дверь. В хате было очень темно, а у меня,
после того как я долго глядел на снег, ходили перед глазами фиолетовые
круги; поэтому я долго не мог разобрать, есть ли кто-нибудь в хате.
- Эй, добрые люди, кто из вас дома? - спросил я громко.
Около печки что-то завозилось. Я подошел поближе и увидал старуху,
сидевшую на полу. Перед ней лежала огромная куча куриных перьев. Старуха
брала отдельно каждое перо, сдирала с него бородку и клала пух в корзинку,
а стержни бросала прямо на землю.
"Да ведь это - Мануйлиха, ириновская ведьма", - мелькнуло у меня в
голове, едва я только повнимательнее вгляделся в старуху. " (А. Куприн "Олеся")

...Подойдя поближе. Скарлетт увидела тропинку. Она бы никогда не нашла ее, если бы женщина не приподняла колючие ветки. Скарлетт шла по тропинке, пока она не исчезла в подлеске.
— Куда теперь? — спросила молодая мать, стараясь не бояться.
Позади нее раздался скрипучий смех.
— Сюда, — сказала женщина.
Она обошла Скарлетт и проскользнула в арку, образованную ветками.
Скарлетт сделала то же самое и через несколько шагов уже смогла выпрямиться. На маленькой полянке, окруженной со всех сторон кустарником, стояла маленькая грязная хижина, покрытая тростником. Из трубы шел серый дым...

Вместо ожидаемой мельницы нашла я водопад, и радость моя от того очень уменьшилась; я зачерпнула ладонью воды из ручья, и вдруг мне послышался в стороне тихий кашель. Никогда не бывала я так неожиданно обрадована, как в эту минуту; я пошла на голос и увидела на краю леса отдыхающую старуху. Почти вся она была одета в черное; черный капор закрывал ей голову и большую часть лица; в руке держала она клюку.
Я подошла ближе к ней и просила о помощи; она досадила меня подле себя и дала мне хлеба и немножко вина; я ела, а она, между тем, пела пронзительным голосом духовную песнь. Когда же она кончила, то велела мне итти за собою.
Как ни странны казались мне и голос и вся наружность старухи, однако ж я чрезвычайно обрадовалась ее предложению. Она шла при помощи своей клюки довольно проворно и на каждом шагу так дергала лицом, что я сначала не могла удержаться от смеха. Дикие скалы отходили все далее и далее, мы прошли через красивый луг, а потом через довольно большой лес. В ту самую минуту, как мы из него вышли, солнце садилось; никогда не забуду я впечатления, произведенного во мне этим вечером. Все кругом было облито нежнейшим пурпуром и золотом, вершины дерев пылали в вечернем зареве, и на полях лежало восхитительное сияние; леса и ветви дерев не колыхались, ясное небо подобно было отверстому раю, и в ясной тиши журчанье источников и набегавший шелест дерев Звучали как бы томной радостью.
В первый раз моя юная душа прониклась тогда предчувствием того, что такое мир и его явления. Я забыла и себя и свою спутницу, мысли и взоры мои мечтательно блуждали между золотыми облаками.
Мы взошли на холм, осененный березами; внизу расстилалась долина, тоже в зелени берез, и среди них маленькая хижина. Веселый лай раздался нам навстречу, и скоро маленькая собачонка, виляя хвостом, кинулась к старухе; потом она подбежала ко мне, осмотрела меня со всех сторон и снова возвратилась к старухе, радостно прыгая.
Спускаясь с пригорка, я услыхала чудное пенье какой-то птицы в хижине; она пела:

Уединенье --
Мне наслажденье.
Сегодня, завтра,
Всегда одно
Мне наслажденье --
Уединенье.

Эти немногие слова повторялись все снова и снова; звуки этой песенки я бы сравнила разве только со сливающимися вдали звуками охотничьего рога и пастушеской свирели.
Любопытство мое было до крайности напряжено; не дожидаясь приказания старухи, я вошла вместе с ней в хижину. Несмотря на сумерки, я заметила, что комната была чисто прибрана, на полках стояло несколько чаш, на столе какие-то невиданные сосуды, а у окна, в блестящей клетке, сидела птица, та самая, что пела песню. Старуха кряхтела, кашляла и, казалось, не могла найти себе покоя; то она гладила собачку, то разговаривала с птицей, которая на все ее вопросы отвечала своей обычной песенкой; у нее был такой вид, словно она меня вовсе не замечал. Рассматривая ее, я не раз приходила в ужас, потому что лицо ее было в беспрестанном движении и голова тряслась, вероятно, от старости, так что я решительно не могла уловить, каков ее вид на самом деле.