"Расшифруем" цитату Поэта, если правильно заполним пропуски? +++

Кто знает, может быть, не хватит мне свечи и среди бела дня останусь я в ночи. О. Мандельштам

Кто знает, может быть, не хватит мне свечи
И среди бела дня останусь я в ночи,
И, зернами дыша рассыпанного мака,
На голову мою надену митру мрака, —

Как поздний патриарх в разрушенной Москве,
Неосвященный мир неся на голове,
Чреватый слепотой и муками раздора,
Как Тихон — ставленник последнего собора!

Зачем ты послан был и кто тебя послал?
Чего, добра иль зла, ты верный был свершитель?
Зачем потух, зачем блистал,
Земли чудесный посетитель?

Наше поколенье юности не знает,
Юность стала сказкой миновавших лет;
Рано в наши годы дума отравляет
Первых сил размах и первых чувств рассвет.

Я не достоин, может быть,
Твоей любви: не мне судить;
Но ты обманом наградила
Мои надежды и мечты,
И я всегда скажу, что ты
Несправедливо поступила.
Ты не коварна, как змея,
Лишь часто новым впечатленьям
Душа вверяется твоя.

Не криви улыбку, руки теребя, —
Я люблю другую, только не тебя.

Облака -- вокруг,
Купола -- вокруг,
Надо всей Москвой
Сколько хватит рук! --
Возношу тебя, бремя лучшее,
Деревцо мое
Невесомое!

АНИТА.

Я былъ желаненъ ей. Она меня влекла,
Испанка стройная съ горящими глазами.
Далекимъ заревомъ жила ночная мгла,
Любовь невнятными шептала голосами.
5 Созвучьемъ словъ своихъ она меня зажгла,
Испанка смуглая съ глубокими глазами.

Альковъ раздвинулся, воздушно-кружевной.
Она не стала мнѣ шептать: «Пусти… Не надо… »
Не дѣвѣ Сѣвера, не нимфѣ ледяной,
10 Твердилъ я вкрадчиво: «Anita! Adorada![1]»
Тигрица жадная дрожала предо мной, —
И кромѣ глазъ ея мнѣ ничего не надо!

Снова стрелки обежали целый круг:
Для кого-то много счастья позади.
Подымается с мольбою сколько рук!
Сколько писем прижимается к груди!

Где-то кормчий наклоняется к рулю,
Кто-то бредит о короне и жезле,
Чьи-то губы прошептали: "не люблю",
Чьи-то локоны запутались в петле.

Где-то свищут, где-то рыщут по кустам,
Где-то пленнику приснились палачи,
Там, в ночи, кого-то душат, там
Зажигаются кому-то три свечи.

Там, над капищем безумья и грехов,
Собирается великая гроза,
И над томиком излюбленных стихов
Чьи-то юные печалятся глаза.

Я смотрю на небеса…
Облака, летя, сияют
И, сияя, улетают
За далекие леса.

Гадай и жди. Среди полночи
В твоем окошке, милый друг,
Зажгутся дерзостные очи,
Послышится условный стук.

Молодая береза в лесу
Поднялась и ровна и бела.
На твою она глядя красу,
Горделиво и вольно росла.

Так застенчиво светит
Нежность любящих глаз.
Ты и скрыть не умеешь,
Что ему ты чужда.. .
Ты меня не забудешь
Никогда, никогда

Хранится пламень неземной
Со дней младенчества во мне,
Но велено ему судьбой,
Как жил, погибнуть в тишине.
Я твердо ждал его плодов,
С собой беседовать любя.
Утихнет звук сердечных слов:
Один, один останусь я.

Я тебя отвоюю у всех времён, у всех ночей,
У всех золотых знамён, у всех мечей,
Я ключи закину и псов прогоню с крыльца —
Оттого что в земной ночи́ я вернее пса.

Я сон пою, бесценный дар Морфея —
И научу, как должно в тишине
Покоиться в приятном, крепком сне.

Опять лежишь в ночи, глаза открыв,
И старый спор сама с собой ведешь.
Ты говоришь
- Не как уж он красив! -
А сердце отвечает:
- Ну и что ж!
Все не идет к тебе проклятый сон,
Все думаешь, где истина, где ложь.. .
Ты говоришь:
- Не как уж он умен! -
А сердце отвечает:
- Ну и что ж!
Тогда в тебе рождается испуг,
Все падает, все рушится вокруг.
И говоришь ты сердцу:
- Пропадешь! -
А сердце отвечает:
- Ну и что ж!

Рататуй