Лестница, которая уводит поэта... Куда уводят лестницы? \\\Время – лестница длиною в жизнь... \\\

«…Но мальчик, прочитавший
мое стихотворенье,
взглянет на мир
моими глазами…. »

Франц Кафка записывает в дневниках:
« У меня нет интереса к литературе, я сам и есть литература» . Весь его жизненный путь – это попытка, не смотря на различные внутренние преграды, сопротивления и сомнения, сохранить в себе талант писательства. Ради него он жертвует личной жизнью, ради него уединяется, делается все более больным и несчастным. Его главные вещи всегда о том, что человек отделен от своего призвания или счастья всего лишь несколькими сантиметрами бесцветной пустоты, преодолеть которые, тем не менее, удается совсем немногим. Тем не менее, в том, что это все-таки кому-то удается, Кафка был уверен всегда.

Всё каменней ступени,
Всё круче, круче всход.
Желанье достижений
Еще влечет вперед.

Но думы безнадежней
Под пылью долгих лет.
Уверенности прежней
В душе упорной - нет.

Помедлив на мнгновенье,
Бросаю взгляд назад:
Как белых цепей звенья -
Ступеней острых ряд.

Ужель в былом ступала
На всё нога моя?
Давно ушло начало
В безбрежности края,

И лестница все круче.. .
Не оступлюсь ли я,
Чтоб стать звездой падучей
На небе бытия?

Валерий Брюсов.

После очередного обследования Иосифа Бродского, врачи, понимая безнадежную изношеннисть его сердца, предложили ему операцию по пересадке сердца, на что он ответил «Я думаю, поэт должен умирать со своим сердцем! » Через полтора года его не стало.

Лестница любви
Только бы встречаться.
Только бы глядеть.
Молча сердцем петь.
Вздрогнуть и признаться.
Вдруг поцеловаться.
Ближе быть, обняться.
Сном одним гореть.
Двум в одно смешаться.
Без конца сливаться.
И не расставаться.
Вместе умереть.

К. Бальмонт

Мандельштам – не поэт, а человек - самый обыкновенный герой, начиная с выхватывания из рук большевика списка приговоренных к расстрелу и вплоть до чтения своим знакомым стихотворения «Мы живем, под собою не чуя страны..» . Однако разделить Мандельштама-поэта и Мандельштама-человека не получается. Абсолютное, невероятное приятие своего дара сделало его зависимым лишь от этого подступающего подземного гула зарождающихся строчек, шевеления громадных пластов смыслов и культур.
В конце жизни ему было не с кем разговаривать, уровень его поэтического мышления невозможно стало улавливать даже самым близким. Казалось, что нарастала бессвязность, а нарастала глубина. Казалось, что текст темнеет, а он просто впитывал тьму, но становился прозрачным и взлетал, сорвавшись с якорей и проносясь над современниками.

Борхес писал где-то, что литературное творчество началась не с реализма, а с фантастики. Собственно то, что он писал, и было фантастикой – его проза изобилует нереальными происшествиями, совпадениями, метаморфозами, таинственными встречами, знаками судьбы. Подобное ощущение жизни-текста представляет ее тем, чем она, по сути, и является – чудом, загадкой. Борхес-писатель ощущал призрачность и фантастичность жизни, которая никогда не укладывается в книгу, и для того, чтобы ее описать, нужно всегда писать следующую, затем еще одну и так до бесконечности. Литература не имеет смерти – это и ощущал Борхес, желая всего лишь (какое скромное желание) превратиться в книгу, которую станут читать.
….

Ах, эти образы.. . Хорошо, если лестница уводит вверх.

Вверх по лестнице, ведущей вниз. «Вверх по лестнице,
Ведущей вниз» *.
Где вы, сверстницы?
Куда ты, жизнь?

Где наставники?
Ау, друзья!
Дочка осталась –
И ты да я.

Годы катятся –
Всё кувырком.
Впору каяться –
Да в горле ком.

Стёрты ступени,
Короче шаг.
Дрожат колени –
Но вьётся флаг

Там, на высотах,
Где воздух чист,
Где нарисован
«Последний лист» **.

Не просим помощи –
Рот на замке.
К чёрту немощи! –
Рука в руке.

К другу сердцем и
Плечом прижмись…
Время – лестница
Длиною в жизнь.