Игра в бисер. Road movie. Мысли.

"Нам не спалось. Мы вошли в вагон с желанием отдохнуть в его призрачных потёмках под говор колёс, под ритмическое колыхание мягких диванов, когда дремотная мысль точно плывёт по волнистому безбрежью, - а случилось так, что мы о чём-то заговорили, о каких-то совсем далёких людях и вещах, и проговорили полночи. НЕ ЗНАЮ ОТЧЕГО, НО ВСЕ ЛЮДИ В ДОРОГЕ СТАНОВЯТСЯ ФИЛОСОФАМИ: ОТОРВАННЫЕ ОТ ОБЫЧНОГО, ОНИ ТОЧНО ПРОСЫПАЮТСЯ И С УДИВЛЕНИЕМ СМОТРЯТ НАЗАД И ВПЕРЁД, И ВСПОМИНАЮТ ОЧЕНЬ ДАЛЁКОЕ, И ГРЕЗЯТ О ТАКОМ ЖЕ ДАЛЁКОМ ГРЯДУЩЕМ. "
Л. Андреев В поезде.
*****
"Все три всадника ехали молчаливо. Старый Тарас думал о давнем: перед ним проходила его молодость, его лета, его протекшие лета, о которых всегда плачет казак, желавший бы, чтобы вся жизнь его была молодость. Он думал о том, кого он встретит на Сечи из своих прежних сотоварищей. Он вычислял, какие уже перемерли, какие живут ещё. Слеза тихо круглилась на его зенице, и поседевшая голова его уныло понурилась. Сыновья его были заняты другими мыслями. "
Н. В. Гоголь Тарас Бульба.
*****
"Наташа с Николаем сели в дрожки.. . В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.. . Ночь была тёмная и сырая.. . Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была счастлива.
- Ты об чём думал теперь, Николенька? -
спросила Наташа. - Они любили это спрашивать друг у друга.
- Я? - сказал Николай, вспоминая, - вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы ещё держал у себя, ежели не за скачку, так за лады; всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? - Ну а ты?
- Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает, куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве.
- Знаю, верно про него думала. "
Л. Н. Толстой Война и мир.
*****
В дороге.

Утро туманное, утро седое,
Нивы печальные, снегом покрытые,
Нехотя вспомнишь и время былое,
Вспомнишь и лица, давно позабытые.
Вспомнишь обильные, страстные речи,
Взгляды, так жадно, так робко ловимые,
Первые встречи, последние встречи,
Тихого голоса звуки любимые.
Вспомнишь разлуку с улыбкою странной,
Многое вспомнишь родное, далёкое,
СЛУШАЯ РОПОТ КОЛЁС НЕПРЕСТАННЫЙ,
Глядя задумчиво в небо широкое.
И. С. Тургенев.
1843г.

Евгений Гришковец "Как я съел собаку"

А мы ехали, ехали. … Мимо Байкала. Мимо Байкала ехали долго, потом еще ехали… Город Улан-Удэ…
Вот интересно, какой-нибудь москвич говорит какому-нибудь иностранцу Даа… Байкал — это наша гордость, это озеро самое большое, глубокое, там столько-то процентов всей пресной воды мира, там омуль… !
Какой Байкал Да до него дальше, чем до Африки… . Намного дальше… . А школьники в Хабаровске пишут сочинение в девятом классе Петербург Достоевского. Какой Петербург О чем вы Семь часов разницы между этими городами, и березы… , много… , много… , много берез.

Б. Шлинк «Чтец»

Я ехал из Бостона в Нью-Йорк на поезде. Леса блистали своей коричневой,
желтой, оранжевой, красно-коричневой и коричнево-красной раскраской и ярким,
пылающе-красным цветом клена. Мне вспомнились вырезки с осенними пейзажами в
камере Ханны. Когда от стука колес и раскачивания вагона я задремал, я
увидел Ханну и себя в доме посреди пестрых от осени холмов, через которые
ехал поезд. Ханна в моем сне была старше, чем в то время, когда я
познакомился с ней, и моложе, чем тогда, когда я снова увидел ее, старше
меня, красивее, чем раньше, ставшая с возрастом еще более спокойной в своих
движениях и еще более уверенно чувствующая себя в своем теле. Я видел, как
она вышла из машины и взяла в руки пакеты с покупками, видел, как она
двинулась через сад к дому, видел, как она поставила пакеты и стала
подниматься впереди меня по лестнице. Тоска по Ханне охватила меня с такой
силой, что мне сделалось больно. Я отбивался от этой тоски, возражал ей, что
она совершенно неправильно передает нашу реальность, реальность нашего
возраста, нашей жизни. Как это Ханна, которая не говорила по-английски,
могла вдруг жить в Америке? И машину водить она тоже не умела.
Я очнулся от дремы и снова вспомнил, что Ханна была мертва. Я также
осознал, что тоска привычно возвращала меня к Ханне, не касаясь ее
конкретно. Это была тоска по дому.

Л. Толстой «Крейцерова соната»

…Красивая женщина говорит глупости, ты слушаешь и не видишь глупости, а видишь умное. Она говорит, делает гадости, и ты видишь что-то милое. Когда же она не говорит ни глупостей, ни гадостей, а красива, то сейчас уверяешься, что она чудо как умна и нравственна.
Я вернулся в восторге домой и решил, что она верх нравственного совершенства и что потому-то она достойна быть моей женой, и на другой день сделал предложение.
…Да, вы смеетесь! — закричал он на меня, — а это вовсе не шутка. Я уверен, что придет время, и, может быть, очень скоро, что люди поймут это и будут удивляться, как могло существовать общество, в котором допускались такие нарушающие общественное спокойствие поступки, как те прямо вызывающие чувственность украшения своего тела, которые допускаются для женщин в нашем обществе. Ведь это все равно, что расставить по гуляньям, по дорожкам всякие капканы, — хуже! Отчего азартная игра запрещена, а женщины в проституточных, вызывающих чувственность нарядах не запрещены? Они опаснее в тысячу раз!
….И вот для женщины только два выхода: один — сделать из себя урода, уничтожить или уничтожать в себе по мере надобности способность быть женщиной, то есть матерью, для того чтобы мужчина мог спокойно и постоянно наслаждаться; или другой выход, даже не выход, а простое, грубое, прямое нарушение законов природы, который совершается во всех так называемых честных семьях.
…— Ну-с, так и жили. Отношения становились все враждебнее и враждебнее
…С первой минуты как он встретился глазами с женой, я видел, что зверь, сидящий в них обоих, помимо всех условий положения и света, спросил: «Можно? » — и ответил: «О да, очень» .
…И подкравшись тихо, я вдруг отворил дверь. Помню выражение их лиц. Я помню это выражение, потому что выражение это доставило мне мучительную радость. Это было выражение ужаса.
…Она схватилась руками за кинжал, обрезала их, но не удержала. Я долго потом, в тюрьме, после того как нравственный переворот совершился во мне, думал об этой минуте, вспоминал, что мог, и соображал. Помню на мгновение, только на мгновение, предварявшее поступок, страшное сознание того, что я убиваю и убил женщину, беззащитную женщину, мою жену. Ужас этого сознания я помню и потому заключаю и даже вспоминаю смутно, что, воткнув кинжал, я тотчас же вытащил его, желая поправить сделанное и остановить. Я секунду стоял неподвижно, ожидая, что будет, можно ли поправить

Александр Пушкин
«Зимняя дорога»

Сквозь волнистые туманы
Пробирается луна,
На печальные поляны
Льет печально свет он

"Когда бричка проезжала мимо острога, Егорушка взглянул на часовых, тихо
ходивших около высокой белой стены, на маленькие решетчатые окна, на крест,
блестевший на крыше, и вспомнил, как неделю тому назад, в день Казанской
божией матери, он ходил с мамашей в острожную церковь на престольный
праздник; а еще ранее, на Пасху, он приходил в острог с кухаркой Людмилой и
с Дениской и приносил сюда куличи, яйца, пироги и жареную говядину;
арестанты благодарили и крестились, а один из них подарил Егорушке оловянные
запонки собственного изделия.
Мальчик всматривался в знакомые места, а ненавистная бричка бежала мимо
и оставляла вс? позади. За острогом промелькнули черные, закопченные
кузницы, за ними уютное, зеленое кладбище, обнесенное оградой из булыжника;
из-за ограды весело выглядывали белые кресты и памятники, которые прячутся в
зелени вишневых деревьев и издали кажутся белыми пятнами. Егорушка вспомнил,
что, когда цветет вишня, эти белые пятна мешаются с вишневыми цветами в
белое море; а когда она спеет, белые памятники и кресты бывают усыпаны
багряными, как кровь, точками. За оградой под вишнями день и ночь спали
Егорушкин отец и бабушка Зинаида Даниловна. Когда бабушка умерла, ее
положили в длинный, узкий гроб и прикрыли двумя пятаками ее глаза, которые
не хотели закрываться. До своей смерти она была жива и носила с базара
мягкие бублики, посыпанные маком, теперь же она спит, спит... " (А. Чехов "Степь")

"(...) – Я размышлял, – сказал мистер Пиквик, – о странной превратности человеческой судьбы.
– О! Понимаю! Сегодня входишь во дворец через дверь, завтра вылетаешь в окно. Сэр – философ?
– Наблюдатель человеческой природы, сэр, – ответил мистер Пикник.
– Ну? Я – тоже. Как и большинство людей, у которых мало дела и еще меньше дохода. Сэр – поэт?
– У моего друга мистера Снодграсса большая склонность к поэзии, – ответил мистер Пиквик.
– Как и у меня, – сказал незнакомец. – Эпическая поэма – десять тысяч строк – июльская революция – сочинил на месте происшествия – Марс Днем, Аполлон ночью – грохот орудий, бряцание лиры.. .
– Вы были свидетелем этого замечательного события, сэр? – спросил мистер Снодграсс.
– Свидетелем? Еще бы – заряжаю мушкет – заряжаюсь идеей – бросился в винный погребок – записал – назад – бац! бац! – новая идея – слова в погребок – перо и чернила – снова назад – режь, руби – славное время, сэр. (...)" Ч. Диккенс, "Посмертные записки Пиквикского клуба".

***

"(...) Я думал о Кингстоне, или "Кинингестуне", как его называли некогда, в
те дни, когда саксонские "кинги" - короли - короновались в этом городе.
Великий Цезарь перешел здесь реку, и римские легионы стояли лагерем на
склонах ближних холмов. Цезарь, как впоследствии Елизавета, останавливался,
по-видимому, всюду, но только он был человек более строгих правил, чем
добрая королева Бесс, - он не ночевал в трактирах.
Она обожала трактиры, эта королева-девственница! Едва ли найдется хоть
один сколько-нибудь замечательный кабачок на десять миль вокруг Лондона,
где бы она когда-нибудь не побывала или не провела ночь. (...)" Дж. К. Джером, "Трое в лодке, не считая собаки".

Мчатся тучи, вьются тучи;
Невидимкою луна
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна.
Еду, еду в чистом поле;
Колокольчик дин-дин-дин.. .
Страшно, страшно поневоле
Средь неведомых равнин!
"Эй, пошел ямщик!... " - "Нет мочи:
Коням, барин, тяжело;
Вьюга мне слипает очи;
Все дороги занесло.. .
...Сил нам нет кружиться доле;
Колокольчик вдруг умолк;
Кони стали.. . "Что там в поле? " -
"Кто их знает? пень иль волк? "

Вьюга злится, вьюга плачет;
Кони чуткие храпят;
Вот уж он далече скачет;
Лишь глаза во мгле горят;
Кони снова понеслися;
Колокольчик дин-дин-дин.. .
Вижу: духи собралися
средь белеющих равнин.

Бесконечны, безобразны,
В мутной месяце игре
Закружились бесы разны,
Будто листья в ноябре.. .
Сколько их! куда их гонят?
Что так жалобно поют?
Домового ли хоронят,
Ведьму замуж выдают?

Мчатся тучи, вьются тучи;
Неведимкою луна
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна.
Мчатся бесы рой за роем
В беспредельной вышине,
Визгом жалобным и воем
Надрывая сердце мне.
(А. С. Пушкин)
***
...И какой же русский не любит быстрой езды? Его ли душе, стремящейся закружиться, загуляться, сказать иногда: "черт побери все! " - его ли душе не любить ее? ..Кажись, неведомая сила подхватила тебя на крыло к себе, и сам летишь, и все летит: летят версты, летят навстречу купцы на облучках своих кибиток, летит с обеих сторон лес с темными строями елей и сосен, с топорным стуком и вороньим криком, летит вся дорога невесть куда в пропадающую даль, и что то страшное заключено в сем быстром мельканье, где не успевает означится пропадающий предмет, - только небо над головою, да легкие тучи, да продирающийся месяц одни кажутся неподвижны. Эх, тройка! птица тройка, кто тебя выдумал? знать у бойкого нарда ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на пол света, да и ступай считать версты, пока не зарябит тебе в очи... И не хитрый, кажись, дорожный снаряд, не железным схвачен винтом, а наскоро живьем с одним топором да долотом снарядил и собрал тебя ярославский расторопный мужик. Не в немецких ботфортах ямщик: борода да рукавицы, и сидит черт знает на чем; а привстал, да замахнулся, да затянул песню - кони вихрем, спицы в колесах смешались в один гладкий круг, только дрогнула дорога, да вскрикнул в испуге остановившийся пешеход - и вон она понеслась, понеслась, понеслась!... и что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях... (Н. В. Гоголь)
***
... от самых Брод до Вены узкое, но хорошее шоссе: как часто. едва подаваясь вперед по этому, как стол. гладкому шоссе, думал я, как бы промчал меня лихо наш бородатый ямщик на лихой тройке.. .
(из записок русского путешественника по Западной Европе)