Бабушки. Что о них в литературе?

Борис Киря
Бабушки, прабабушки
Любимы детворой.
Бабушки, прабабушки
За них стоят горой.

Бабушки, прабабушки
Чуть забрезжит свет
Нам пекут оладушки -
Слаще вкуса нет.

Бабушки, прабабушки
Вечно молоды.
Как дедушки, прадедушки
Не носят бороды.

********
Бабушки
Мне по нраву бабушки в платочках,
С мягкою грустинкою в глазах,
В платьях скромных в беленьких цветочках
И улыбкой доброй на устах.

Отстают они от общей моды,
Их не беспокоит платьев крой.
Это люди сказочной породы,
И в руках у них весь шар земной.

Наша совесть, честь, опора, сила,
Выжили они назло судьбе.
А война любимых покосила,
Но живут они, сильны в борьбе.

Бабушки израильские в шляпках,
В кепи, брючках, молоды душой.
Щеголяют в ярких, модных тряпках:
Их запас у бабушек большой.

Сзади, словно юные девчонки,
И с помадой красной на губах.
Молодость вторая. Вкус их тонкий.
И спешат на танцы в каблуках.

…Только очень хочется прижаться
К бабушке той, в ситцевом платке.
Исповедаться и взволноваться… .
…Жаль она в России, вдалеке.

"Мамашей" зовут меня люди,
Зовут меня "бабушкой" дети,
А мне все по-прежнему снится,
Что я всех моложе на свете
А. Чумаченко

М. Цветаева

БАБУШКЕ

Продолговатый и твердый овал,
Черного платья раструбы.. .
Юная бабушка! Кто целовал
Ваши надменные губы?

Руки, которые в залах дворца
Вальсы Шопена играли.. .
По сторонам ледяного лица
Локоны, в виде спирали.

Темный, прямой и взыскательный взгляд.
Взгляд, к обороне готовый.
Юные женщины так не глядят.
Юная бабушка, кто вы?

Сколько возможностей вы унесли,
И невозможностей - сколько? -
В ненасытимую прорву земли,
Двадцатилетняя полька!

День был невинен, и ветер был свеж.
Темные звезды погасли.
- Бабушка! - Этот жестокий мятеж
В сердце моем - не от вас ли?. .

"Игорь улыбался, кивал головой, потом вдруг предложил:
– А давай я тебя прокачу на мотоцикле!
На мотоцикле? Я замахала руками, запричитала, но он оказался упорным человеком, и через полчаса мы с ним покатывались со смеху. На меня из зеркала глядела старуха в коричневых лыжных шароварах, на носу очки, а голова утонула в красном мотоциклетном шлеме.
Был теплый весенний вечер, всюду полно народу, и от меня требовалось немало мужества, чтобы на глазах у публики пересечь в своем чудовищном виде двор и взгромоздиться на мотоцикл. Но чего не сделаешь ради любимого!
– Я тебе покажу наш мотобродвей! – крикнул Игорь, набирая скорость. – Там пацаны катают своих девчонок, а я прокачу бабушку. – Внук вел мотоцикл уверенно и плавно, и я, сидевшая вначале как окаменевший будда, понемногу расслабилась, даже покачалась по-хулигански из стороны в сторону, ничего не произошло, – с сытым стрекотом машина мчалась вперед. Незаметно мы выскочили на широкий зеленый проспект.
– Смотри! – крикнул мне Игорь.
Смотреть действительно было на что. Нас тотчас обогнали три мотоцикла, и я перехватила удивленные взоры, обращенные на меня. Игорь явно был новичком, но его разглядывали мельком, не уделяя должного внимания, зато я поражала мотогонщиков. Особенно пассажирок. Сначала они просто глядели, то отставая, то обгоняя нас снова. Потом стали переговариваться. Я решила сломать стену отчуждения, и когда новая парочка поехала рядом с нами, разглядывая меня, я выкинула вбок одну руку и громко крикнула им:
– Не уверен, не обгоняй!
Игорь расхохотался, поддал газу, мы рванулись вперед, оторвались от любопытных.
Никогда не приглядывалась к весенней Москве, а оказалось, ее дальние бульвары запружены мотоциклами. Они проносились мимо нас цветными, размазанными скоростью пятнами, устраивали разноголосые спевки перед светофорами, юркали среди машин, и мне становилось страшновато за лихих гонщиков.
Неожиданно Игорь свернул в сторону и понесся к центру. Мелькали знакомые дома Садового, я узнала забор зоопарка, крутой, с ходу, поворот, угол сквера, скамейка. И вот мы стоим возле нее…
Со скрипом – в прямом, не переносном смысле слова – перебираюсь с задней подушки «Явы» в удобное ложе садовой скамьи, озираюсь, и сердце мое, раскачиваясь, начинает бить в набат.
– Ба, – позвал Игорь, – ты узнаешь?
Узнаю ли я? Почти сорок лет прошло с тех пор, как я уехала из Москвы, увозя от тяжкой памяти Сашу и Алю. Сорок, а будто вчера.
Еще бы не помнить! " (А. Лиханов "Высшая мера")

"У подъезда кто сидит
Целый день обычно.
Кто на нас всегда сердит
И ворчит привычно.
Кто ругает снег за снег,
Дождь за дождь ругает,
И конечно, лучше всех
Все на свете знает.
И конечно, лучше всех
Все на свете знает!

Бабушки, бабушки, бабушки-старушки,
Бабушки, бабушки, ушки на макушке.
Бабушки, бабушки, мы вас уважаем,
Только как вас понять - мы, увы, не знаем,
Только как вас понять - мы, увы не знаем!

Кто когда к кому пришел,
Кто чего нарушил,
Все известно наперед
Бабушкам-старушкам.
Покачают головой
Строго и сурово,
И боится их порой
Даже участковый.
И боится их порой
Даже участковый! " С. Осиашвили (песня)

Ну вот такая бабушка моя

Моя бабушка курит трубку,
Черный-пречерный табак,
Моя бабушка курит трубку,
В суровый моряцкий затяг.
Моя бабушка курит трубку
И обожает огненный ром,
И когда я к бабуле
Заскочу на минутку,
Мы с ней его весело пьем.

У нее ни чего не осталось
У нее в кошельке три рубля.
Моя бабушка курит трубку,
Трубку курит бабушка моя.

Моя бабушка курит трубку
И чертит планы захвата портов,
А потом берет в плен
очередную соседку
И сдает ее в бордель моряков.

Моя бабушка курит трубку
В комнатенке хрущевки своей,
Моя бабушка курит трубку
И сквозь дым видит волны морей.
Ее боятся все на свете пираты
И по праву гордятся ей
За то, что бабушка грабит
И жжет их фрегаты,
Но щадит стариков и детей!

Хоть у нее ни черта не осталось!
У нее в кошельке три рубля,
Но моя бабушка курит трубку,
Трубку курит бабушка моя!
(Гарик С.)

Н. Думбадзе " Я, бабушка, Илико и Илларион", рассказ "Кровь";
В. Астафьев "Последний поклон";

Ч. Диккенс "Девид Копперфилд".