мне нужно волнующе стихотворение про войну!!!

В братской все люди братья. Как тяжела плита. .
Не развести объятья. Не разомкнуть уста.
Не провести на обмане. Не разлепить ресниц.
Слева от Бога - Ваня. Справа от Бога - Фриц.

А в блиндаже у Бога души их пьют портвейн.
Справа, конечно, за Волгу.
Слева, понятно, - за Рейн.
Пусть на седьмом стакане Бог падает
С трона ниц: «Прости меня, раб мой Ваня!
Прости меня, раб мой Фриц! »
Сидят они - рядом. Близко. . Что могут они сказать? Плевать им на обелиски!
На Божию благодать.

Что им до баб, до званий? Что им до крика птиц?
Прахом стал добрый Ваня. Пеплом стал гордый Фриц.
И прорастают в бурьяне из чёрных пустых глазниц:
лопух конопатый - Ваня, камыш долговязый - Фриц.

Молчание - как проклятье. Так тяжела плита. .
Не развести объятья. Не разомкнуть уста.

А я все одно: "Помнишь, Алеша, дороги Смоленщины". Мне оно очень нравится.

Константин Симонов
Майор привез мальчишку на лафете.
Погибла мать. Сын не простился с ней.
За десять лет на том и этом свете
Ему зачтутся эти десять дней.

Его везли из крепости, из Бреста.
Был исцарапан пулями лафет.
Отцу казалось, что надежней места
Отныне в мире для ребенка нет.

Отец был ранен, и разбита пушка.
Привязанный к щиту, чтоб не упал,
Прижав к груди заснувшую игрушку,
Седой мальчишка на лафете спал.

Мы шли ему навстречу из России.
Проснувшись, он махал войскам рукой.. .
Ты говоришь, что есть еще другие,
Что я там был и мне пора домой.. .

Ты это горе знаешь понаслышке,
А нам оно оборвало сердца.
Кто раз увидел этого мальчишку,
Домой прийти не сможет до конца.

Я должен видеть теми же глазами,
Которыми я плакал там, в пыли,
Как тот мальчишка возвратится с нами
И поцелует горсть своей земли.

За все, чем мы с тобою дорожили,
Призвал нас к бою воинский закон.
Теперь мой дом не там, где прежде жили,
А там, где отнят у мальчишки он.

А. Вертинский

То, что я должен сказать

Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в Вечный Покой!

Осторожные зрители молча кутались в шубы,
И какая-то женщина с искаженным лицом
Целовала покойника в посиневшие губы
И швырнула в священника обручальным кольцом.

Закидали их елками, замесили их грязью
И пошли по домам — под шумок толковать,
Что пора положить бы уж конец безобразью,
Что и так уже скоро, мол, мы начнем голодать.

И никто не додумался просто стать на колени
И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране
Даже светлые подвиги — это только ступени
В бесконечные пропасти — к недоступной Весне!

Октябрь 1917
Москва

Юлия Друнина "Зинка" - моё любимое.

Я убит подо Ржевом,
В безыменном болоте,
В пятой роте, На левом,
При жестоком налете.
Я не слышал разрыва,
Я не видел той вспышки, –
Точно в пропасть с обрыва, –
И ни дна, ни покрышки.
И во всем этом мире,
До конца его дней,
Ни петлички, ни лычки
С гимнастерки моей.

За Веру, Царя и Отечество живот свой готов положить. Но... царя расстреляли нечисти, а отечество в жопе торчит. Оказались говном на проверку все святыни и все идеалы... Хотел я оттрахать Верку, а она уже с кем-то съебала...

Рассказ ветеренара
Я, ребята, на войне
В бой ходил, горел в огне.
Мёрз в окопах под Москвой,
Но, как видите, - живой.
Не имел, ребята, права
Я замёрзнуть на снегу,
Утонуть на переправах,
Дом родной отдать врагу.
Должен был прийти я к маме,
Хлеб растить, косить траву.
В День Победы вместе с вами
Видеть неба синеву.
Помнить всех, кто в горький час
Сам погиб, а землю спас…
Я веду сегодня речь
Вот о чём, ребята:
Надо Родину беречь
По-солдатски свято!

Я воевал, и, знать, недаром
Михаил Дудин

Я воевал, и, знать, недаром

Война вошла в мои глаза.

Закат мне кажется пожаром,

Артподготовкою - гроза.

На взгорье спелая брусника

Горячей кровью налилась.

Поди, попробуй, улови-ка

И объясни мне эту связь.

Года идут, и дни мелькают,

Но до сих пор в пустой ночи

Меня с постели поднимают

Страды военной трубачи.

Походным маршем дышат ямбы,

Солдатским запахом дорог,

Я от сравнений этих сам бы

Освободился, если б мог.

И позабыл, во имя мира,

Как мерз в подтаявшем снегу,

Как слушал голос командира,

Но, что поделать, - не могу!

Подходят тучи, как пехота,

От моря серою волной.

И шпарит, как из пулемета,

По крыше дождик проливной.