Вы не поверите, литература
преследует меня повсюду. Сегодня вышел на прогулку с фотоаппаратом. Сделал
несколько снимков. Задумался.
Помните эту замечательную мысль из «Соловья
Джона Китса» Борхеса:
«Ода соловью» датируется 1819 годом, а в 1844-м вышел в свет
второй том труда «Мир как воля и представление» . В его 41-й главе читаем:
«Спросим себя со всей возможной прямотой: разве ласточка, прилетевшая к нам
этим летом, не та же самая, что кружила еще на заре мира, и разве за это время
чудо сотворения из ничего на самом деле повторялось миллионы раз, чтобы всем на
потеху столь же многократно кануть в абсолютное ничто? Пусть меня сочтут
безумным, если я стану уверять, будто играющий передо мной котенок – тот же
самый, что скакал и лазал здесь триста лет назад, но разве не пущее безумие
считать его совершенно другим? » Иначе говоря, индивид есть в известном смысле
род, а потому соловей Китса – это и соловей Руфи» .
Хочется надеяться, следуя логике Борхеса, что то, что я видел,
видел и поэт.
А видел я это:
Что поэт написал о том, что я видел?
Джон Китс
Стансы зимней ночью
О деревцо нагое,
Ты в ледяном плену
И радостном покое
Не вспомянешь весну;
Тебя ни хлад, ни слякоть
Не приневолят плакать,
И тонких веток мякоть
Они не повредят.
Родник, журчащий сонно,
Ты в декабре седом
О взоре Аполлона
Не вспомнишь подо льдом, -
Забывши дни отваги,
В хрустальном саркофаге
Почиют капли влаги,
Не злясь на зимний хлад.
Как было бы приятно
Порвать с минувшим связь,
Но можно ль жить, превратной
Судьбой не тяготясь?
Как, встретивши невзгоду,
Не злиться на природу,
Не рваться на свободу -
Стихи не говорят.
Перевод Е. Витковского
...
И в этом средоточье, в тишине
Невиданными, дивными цветами,
Гирляндами и светлыми звездами,
Всем, что едва ли видилось во сне
Фантазии-шальному садоводу,
Я храм украшу; и тебе в угоду
Всех радостей оставлю там ключи
...
Ода Психее (перевод Г. Кружкова)
В качестве эпиграфа:
О. Мандельштам
И Шуберт на воде, и Моцарт в птичьем гаме,
И Гёте, свищущий на вьющейся тропе,
И Гамлет, мысливший пугливыми шагами,
Считали пульс толпы и верили толпе.
Быть может, прежде губ уже родился шопот
И в бездревесности кружилися листы,
И те, кому мы посвящаем опыт,
До опыта приобрели черты
Д. Китс
Звезда! Как ты, хочу не измениться;
Но не в полночной славе с вышины
Следить, раскрывши вечные ресницы,
Один среди священной тишины,
Как воды совершают омовенье
Краев земли людей, как чист простор,
Как юный снег под белым облаченьем
Скрывает лик равнин, болот и гор, -
Нет; но как ты, бессменно, терпеливо
Очей в волненье сладком не сомкнуть
И сон любимой охранять, как диво,
Припав лицом на зреющую грудь,
Все слушая приливы и отливы. . .
Так вечно жить — или навек уснуть.
Перевод И. Дьяков
***
"Бессмертным ты был создан соловей.
Ты не подвластен алчным поколеньям.
Ты мне поешь, но царь минувших дней,
и раб его смущен был тем же пеньем.. . "
"(...)Ты был цветком, что рос под небосклоном,
Соседствуя с ключом незамутненным,
Откуда били песни; утром рано
Сюда пришла невинная Диана
И, с радостью приветствуя светило,
Ему тебя на память подарила,
Отняв тебя у почвы плодородной
И опустив тебя в ручей холодный.
О том, как стал ты золотою рыбкой,
По воле Феба, в этой влаге зыбкой,
Ты не сказал; ты сохранил в секрете,
Как лебедем предстал на белом свете
И как впервые в этом состоянье
Обрел ты человека очертанья,
Как в странствиях своих возвел в обычай
Ты смену воплощений и обличий,
Как был с наядой в отношеньях дружных
И пищу брал из рук ее жемчужных. " Дж. Китс, пер. Е Фельдмана.
Афанасий Фет - "На пажитях немых... "
На пажитях немых люблю в мороз трескучий
При свете солнечном я снега блеск колючий,
Леса под шапками иль в инее седом
Да речку звонкую под темно-синим льдом.
Как любят находить задумчивые взоры
Завеянные рвы, навеянные горы,
Былинки сонные среди нагих полей,
Где холм причудливый, как некий мавзолей,
Изваян полночью, - иль тучи вихрей дальных
На белых берегах и полыньях зеркальных
Норд - ост примчался тревожно издалека,
В сознаньи моем сквозняком распахнуло дверцы.
В сверкающий иней оделася Ночь - река,
Своей ледяною рукой прикоснулась к сердцу...
С рассветом, ночью, в полдень на простор
Поэт вступает в мир предвестьем чуда,
И взмах жезла сзывает из-под спуда
Забытых духов рощ, холмов, озёр.
Поэт провидит, тьме наперекор,
Сорвав с явлений оболочек груду,
Ростки добра и красоты повсюду -
Где немощен и слеп учёный взор.
Порою на неведомый призыв,
Не поддаваясь злым земным обманам,
Поэт к исконным запредельным странам
Могучий устремляет свой порыв.
И окружает смертного поэта
Сияние таинственного света.
***
Декабрьской злой порою,
Морозный слыша треск,
Под коркой ледяною
Ручей забыл свой блеск.
В немом оцепененье,
В бесчувственном забвенье
О звонком летнем пенье
Легко не вспоминать.
***
Декабрьской злой порою
В бездумном полусне,
Ветла, застыв нагою,
Не помнит о весне.
Пусть свищет вьюга злая
И ветви гнёт, ломая:
Им в середине мая
Цвести, цвести опять.
(Джон Китс в переводе Сергея Сухарева)
