Игра в бисер. Счастье прикасалось, еле-еле…

У меня есть улыбка одна:
Так, движенье чуть видное губ.
Для тебя я ее берегу...

Я был только тем, чего
ты касалась ладонью,
над чем в глухую, воронью
ночь склоняла чело...

Иосиф Бродский.

Баллада о коротком счастье
Владимир Высоцкий

Трубят рога: скорей, скорей! -
И копошится свита.
Душа у ловчих без затей,
Из жил воловьих свита.

Ну и забава у людей -
Убить двух белых лебедей!
И стрелы ввысь помчались...
У лучников наметан глаз, -
А эти лебеди как раз
Сегодня повстречались.

Она жила под солнцем - там,
Где синих звезд без счета,
Куда под силу лебедям
Высокого полета.

Ты воспари - крыла раскинь -
В густую трепетную синь.
Скользи по божьим склонам, -
В такую высь, куда и впредь
Возможно будет долететь
Лишь ангелам и стонам.

Но он и там ее настиг -
И счастлив миг единый, -
Но может, был тот яркий миг
Их песней лебединой...

Двум белым ангелам сродни,
К земле направились они -
Опасная повадка!
Из-за кустов, как из-за стен,
Следят охотники за тем,
Чтоб счастье было кратко.

Вот утирают пот со лба
Виновники паденья:
Сбылась последняя мольба -
"Остановись, мгновенье! "

Так пелся вечный этот стих
В пик лебединой песне их -
Счастливцев одночасья:
Они упали вниз вдвоем,
Так и оставшись на седьмом,
На высшем небе счастья.

Первые свиданья
Свиданий наших каждое мгновенье
Мы праздновали, как богоявленье,
Одни на целом свете. Ты была
Смелей и легче птичьего крыла,
По лестнице, как головокруженье,
Через ступень сбегала и вела
Сквозь влажную сирень в свои владенья
С той стороны зеркального стекла.

Когда настала ночь, была мне милость
Дарована, алтарные врата
Отворены, и в темноте светилась
И медленно клонилась нагота,
И, просыпаясь: "Будь благословенна! " —
Я говорил и знал, что дерзновенно
Мое благословенье: ты спала,
И тронуть веки синевой вселенной
К тебе сирень тянулась со стола,
И синевою тронутые веки
Спокойны были, и рука тепла.

А в хрустале пульсировали реки,
Дымились горы, брезжили моря,
И ты держала сферу на ладони
Хрустальную, и ты спала на троне,
И — Боже правый! — ты была моя.
Ты пробудилась и преобразила
Вседневный человеческий словарь,
И речь по горло полнозвучной силой
Наполнилась, и слово ты раскрыло
Свой новый смысл и означало: царь.

На свете все преобразилось, даже
Простые вещи — таз кувшин, - когда
Стояла между нами, как на страже,
Слоистая и твердая вода.

Нас повело неведомо куда.
Пред нами расступались, как миражи,
Построенные чудом города,
Сама ложилась мята нам под ноги,
И птицам с нами было по дороге,
И рыбы подымались по реке,
И небо развернулось пред глазами...

Когда судьба по следу шла за нами,
Как сумасшедший с бритвою в руке.
1962

М. Степнова «Безбожный переулок»

«…Огарев подошел, поразительно остро чувствуя себя самого – и сидящую в кресле молодую женщину. Ее тепло, запах – плотное сияние, стоявшее вокруг. Маля вся была в коконе этого тепла и аромата – лопнувший от спелости полосатый арбуз, горячие персики, помидорная ботва, срезанная крепкой тяпкой. Полдень. Август. Бродить по саду. Слушать, как падают яблоки. Целоваться.
Он откинул волосы с ее шеи – тяжелые, мягкие. Еле удержался, чтобы не погладить. Кошка и есть. Выгнет спину, не просыпаясь. Потянется. Заурчит.
Голову поднимите, пожалуйста.
Она запрокинула лицо, доверчиво, не открывая глаз.
Под пальцами впервые были не лимфоузлы, не сочленения, не воспалительный процесс – жизнь. Он столько лет дотрагивался до других только для того, чтобы исцелить. Совсем забыл, как это бывает. Карточный домик, который Огарев так заботливо составлял, подгоняя одну шаткую плоскость к другой – работа, квартира, счета, кредит за машину, обязательства, обстоятельства, мечта об отпуске и ипотеке, тоже картонный супружеский секс – все дрогнуло и застыло в воздухе, ожидая решения…»

Разорвался у розы подол на ветру.

Соловей наслаждался в саду поутру.

Наслаждайся и ты, ибо роза - мгновенна,
Шепчет юная роза: "Любуйся! Умру... "

"И вновь - порывы юных лет,
И взрывы сил, и крайность мнений...
Но счастья не было - и нет.
Хоть в этом больше нет сомнений!

Пройди опасные года.
Тебя подстерегают всюду.
Но если выйдешь цел - тогда
Ты, наконец, поверишь чуду,

И, наконец, увидишь ты,
Что счастья и не надо было,
Что сей несбыточной мечты
И на полжизни не хватило,

Что через край перелилась
Восторга творческого чаша,
Что все уж не мое, а наше,
И с миром утвердилась связь, -

И только с нежною улыбкой
Порою будешь вспоминать
О детской той мечте, о зыбкой,
Что счастием привыкли звать! " А. Блок.

..Вчера Хромой притащился едва живой. Он, как всегда, побирался в
поезде, и его там здорово стукнули. Было у него три лапы, а теперь и
вовсе на двух приполз.
Терпел Хромой молча, только слезы в глазах стояли. Бедный Хромой,
за что его так ударили?..

..В конце лета луна делается ярче и ярче. Хромой каждую ночь воет:
"Дайте Хромому, подайте Хромому, киньте хоть маленький осколочек
луны! Серебряную крошку, маленькую крошку, чтобы дожил Хромой до
весны! "
Только не знаю, долго ли протянет Хромой..

..Мы снова собрались в кружок. Каждый принёс что мог. Корку,
огрызок яблока, обёртку от сладкой конфеты. Я положил перед Хромым
золотое колечко. Пусть полюбуется напоследок.
- Спасибо, - прошептал Хромой.
- Прощайтесь! - строго сказал Чёрный.
- До свидания, Хромой, - сказала Бывшая Такса и убежала.
- До скорого, Хромка! - бросил Крошка, махнув хвостиком.
- Чао, - важно произнёс Головастый, он любил незнакомые слова.
Остались мы с Чёрным. Чёрный ждал, что я попрощаюсь и уйду
первым. Но я сидел молча. Здесь я не уступлю Чёрному.
Так просидели долго.
- Ладно, Гордый, - сказал наконец Чёрный, - я не такой, чтобы
ссориться, когда кто-то умирает.
Он встал, прикоснулся носом к носу Хромого и сказал:
- Главное, ничего не бойся.
- Я и не боюсь, - прохрипел Хромой.
Чёрный ушёл. Мы остались одни. Солнце оседало за дорогой. Ползли
по земле тени, одна накрыла Хромого.
- Гордый, - прошептал он, - ты это... знаешь, где у Коровьего
куста лежит кривая дощечка?
- Знаю, - ответил я.
- Там это... мой мячик спрятан. Возьми себе.
- Ладно, - сказал я.
- Хороший мячик. Совсем новый, только с дыркой. Возьми. С ним
хорошо играть.
- Ладно, - сказал я.
- Прыгай и бей его носом, - советовал Хромой. - Ты хорошо
прыгаешь.
Первый и последний раз я слышал, как Хромой разговорился.
Пересилил себя напоследок.
- Гордый, это самое... -прохрипел он. - Надень мне на нос
колечко.
Я взял золотое кольцо и повесил его на нос Хромому. Оно вспыхнуло
в лучах заходящего солнца.
- Красиво, - пробормотал Хромой.
Это были его последние слова. В овраге стало ещё на одного вольного пса меньше.

А. ЖИГУЛИН

И пусть была лишь одурь пьяная,
Пусть вовсе не было любви —
Возникло тонкое и странное,
Что не изучено людьми.

Неощутимое, невнятное,
Неразличимое почти,
Как та звезда голубоватая,
Едва мелькнувшая в ночи.

Её как будто бы и не было,
Но, догоревшая дотла,
В холодном мраке, в чёрной небыли
Она ведь всё-таки была.
.

Николай Доризо

"Как мог не знать, что есть на свете ты!
Что шар земной добрее и счастливей...
Мне от твоей внезапной красоты
Все женщины вдруг кажутся красивей!

Любил и ненавидел, черт возьми!
И чем себя я только не тревожил...
Жил столько лет я с разными людьми,
А жизнь свою с тобой за сутки прожил

В какой-то непонятной новизне
Пришедшего внезапно откровенья.
От всех на свете женщин нужно мне
Всего одно.. твое прикосновенье. "

Стихи написала по памяти, не уверенна в авторских знаках препинания...
оттого, что так и не удалось убедиться в их правильности. Пробую найти эти строчки в Яндексе- Яндекс выдаёт автором этих строк Асадова (но я-то помню, что это Доризо!)
Набираю "Николай Доризо. Стихи. " и не нахожу у него этого стихотворения...
И тут я поняла- одной из двух: или у меня самый дурацкий поисковик, или я попала в другое измерение, где Н. Доризо не писал этих строк...
Уважаемые литераторы!
Помогите мне вернуться в привычный мир... легким прикосновением стиха!
(Теперь я уже сомневаюсь и в точности слов... )